если принять во внимание разбросанные тут и там двух– и трехэтажные новенькие коттеджи, так уже и поселок городского типа. Пороховое всегда было селом зажиточным, и за многие протёкшие, трудные для большинства сёл годы, не захирело.

Новоприбывший, положившись на свою интуицию, которая редко его подводила, направился в одну из улочек.

– Мужики, – обратился он к двум аборигенам, сидевшим на корточках (лавочек поблизости не было видно) – Я тут у вас найду место для ночлега?

Мужики переглянулись.

– Тут? Прямо тут – не стоит. Мошка заест.

– Да я в том смысле, какая-нибудь старушка не побоится пустить одинокого странника переночевать?

Мужики пожали плечами, но в глазах их откровенно читалось знание и надежда.

Вздохнув, приезжий вынул из кармана сотню и протянул, безадресно. Деньги исчезли, дающий даже не уследил, в руке которого из двух. Хотя чётко видел, что протянулись одновременно две руки.

– Сейчас идешь до конца улицы. Поворачиваешь налево, там улица Первомайская. Табличек с названиями у нас нет, сам понимаешь, не город. Спросишь, если что… Напротив дома номер семнадцать.

– А таблички-то с номерами есть?

– А Бог его знает. Не обращал внимания, нам без надобности. Посчитаешь, если что… Значит, за семнадцатым домом поворачиваешь опять налево, в проулок, это будет Некрасова…

– Стой! – вмешался второй. – Ты его к Филимонихе, что ли, хочешь? Не, не пустит… У неё ж опять давление!

– А к Евлампиевне?

– Вот разве к Евлампиевне…

– Тогда так…

Евлампиевна, святая женщина, пустила – в летнюю кухню. Принесла на тарелке несколько кусков жареного сазана, из кармана халата достала четыре вареных в мундире крупных желтых картофелины. В другой руке держала бутылку с молоком и кулёк с нарезанным хлебом.

– Вот, ужинайте.

– А вы со мной?

– Да я уж поужинала!

– Ну, хоть посидите со мной, за компанию.

– Посидеть можно.

– А чайку? У меня конфеты есть, вкусные!

– Да у меня тоже есть! Ну, разве что за компанию. Пойду тогда чайник принесу, он у меня в доме – я еще в летнюю кухню не перебиралась.

Она вернулась из дома скоренько, но не с новомодной светящейся кружкой о пяти кнопках, а со стареньким, произведенным еще в СССР, электрочайником в руках.

– Надо же, функционирует! – удивился гость.

Впрочем, многие вещи и механизмы тех времен, с виду неказистые, отличались надежностью, и век их был долог. Тогдашний знак качества что-то значил.

За чаем Евлампиевна спросила:

– Надолго к нам? На рыбака не похож, без снасти, и одет не так. Москвич?

– Почему – москвич?

– Москвичи у нас сейчас дома подряд скупают. Понаехали! И чего им в своей Москве не сидится? Мода пошла! Кто сюда на все лето приезжает, вроде как на дачу, сам рыбу заготавливает. Кто коптильню во дворе устраивает да сырец у местных скупает. Потом уже готовую копчушку в Москву переправляют. Бизнес! – произнесла со смаком.

На секунду задумалась, перебирая в уме варианты.

– Есть военные отставники. Всю жизнь по гарнизонам, а к старости хотят к природе поближе, к реке. Один полковник тут у нас и жену себе нашел. Да-а-а, чужих полно!.. Идешь по селу и уже не всех и узнаешь. Да и село наше разрослось, народу как в городе. Дети у меня в городе живут, в Артюховске. Внуков мне на все лето привозят. Я, как у них в гостях бываю, долго не выдерживаю. Как в муравейнике, в своем пятиэтажном человечнике! Снуют туда-сюда, чисто Москва! Представляю, что там в Москве творится, если в маленьком Артюховске содом. Слыхал, небось, про Артюховск?

– Ну… – затруднился с ответом гость, но хозяйка вела рассказ плавно, не прерываясь, как пряжу пряла. Ей просто нужен был свежий слушатель.

– С другой стороны, как и узнаешь, кого встретила? Зрение подводит, катаракта у меня. Вот, жду операции, в область поеду. Я и тебя плохо вижу, так, силуэт. Но ты – не отставник!

– Почему вы так решили?

– Голос у тебя не старый. И комплекция не такая.

– А какая комплекция? Вы же плохо видите!

– Силуэт-то вижу! Ты не толстый, где это ты видел нетолстого отставника?

– Да, не приходилось, – засмеялся гость коротким хрипловатым смешком. – Но моя молодость уже давно меня покинула!

– И не русский ты! У нас тут и казахи, и татары – свои. В последние годы кавказцев много понаехало. Китаец один есть, на нашей местной женат… Внуки уже у них повыросли. Да и кто сейчас разберет, кто русский, кто казах… Золотая орда по нашей степи прокатилась, всех перемешала, во всех хоть капля монгольской крови есть. А еще раньше хазары тут селились…

– А вы хорошо историю своего края знаете!

– Да что там я знаю! У нас это все знают. Раньше в степи прямо на земле монеты находили всякие – и медные, и серебряные, даже золотые попадались. Кое-кому повезло – даже украшения золотые находили. А уж керамики разной обломков!.. Да что там, а плинфа? Какие были кирпичи – вечные, клейменые? Почитай, в каждой стене у нас найдешь такие. Они хоть и квадратные, не в размер, зато их время не берет! Дожди размывают землю, ветра разносят, вот и выходит всё на поверхность.

– Раньше, говорите, находили? А теперь?

– Теперь уже не то… В газетах же всегда распишут про это – про находки разные… Где правду, где набрешут, но конец один. Копателей черных развелось! Раньше все с бракашами милиция воевала – браконьерами по-нашему, а теперь вот еще и с копателями. Участковый наш да председатель сельсовета чуть не каждый день степь объезжают.

– Успешно?

– Да какое? Разве их всех переловишь! Степь большая… Хотя вот наши уже обучены, если чего найдут, то сразу археологам тащат. Археологи уже который год у нас степь перекапывают. Этим всё сгодится, любые черепки-стекляшки… Они и кости человеческие находят в могильниках, да. Как людям не страшно их в руки брать?!

– У них работа такая.

– Ну да… А я по твоему разговору слышу, что не русский, хоть и говоришь чисто по-нашему.

– Я казах.

– А чего ищешь в наших краях? На житьё хочешь остаться?

– Может быть… Прадед и дед мой из этих мест были.

– Места у нас красивые. И жизнь налаживаться стала потихоньку. Да мы, к слову сказать, особо-то и не бедствовали никогда. Село рыбацкое. Рыбы вот в реках мало стало.

– Нет, я не рыбак.

– Да и не обязательно им быть. У нас сейчас как говорят? «Рыбой занимается». Значит, скупает у рыбаков да торгует. Раньше городские сюда за этим приезжали, теперь сами многие научились. Бизнесмены! Вон, каких хором понастроили,