Не зря ведь меня назвали Соней.

Прошло чуть больше двух недель, с того момента, как мы обустроились в одном небольшом, непримечательном городишке, в котором моя мать устроилась на работу учительницей русского языка и литературы. Она безумно любила читать и коллекционировала классику, которая, наверно, уже давно как вымерла из нашего современного мира. Скажем так, мать была просто одержима литературой, и, конечно же, этикетом. А я вот не разделяя её отстойных интересов. Даже если отрадно получала за своё несогласие по жгучей оплеухе.

Быть может, со своими, частично бунтарскими генами, я пошла в отца.

О нём, между прочим, в нашей семье говорить строго-настрого запрещалось.

Отец бросил нас как только мне исполнилось восемь месяцев.

Причём, исполнилось в утробе.

По дурости, по молодости, мать совершила ужасную ошибку — связалась с рокером-дебоширом, который вмиг околдовал её юное сердечко. Моталась с бродягой-музыкантом по разным городам, сломя голову, ночевала в ржавом трейлере, питалась «Дошиком» и «Фастфудом». И всё ради безумной любви.

Ослеплённая бурными чувствами, она жила, как бродяжка без определенного места жительства, потакая своим бешеным чувствам, поддерживая «любовь всей её жизни» всегда и во всём. Пока однажды не забеременела.

И тогда… безумна любовь превратилась в плесень.

Отец оказался той ещё свиньёй. В свинью он конечно же трансформировался, когда вкусил настоящие трудности жизни, узнав о предстоящей ответственности и о маминой беременности. Подлый трус настаивал на аборте, мол «Мы ещё слишком молоды, чтобы становиться родителями. А как же моя… то есть наша карьера?»

Но знаменитым ублюдок не стал, а мама так и не решилась на аборт. Врачи предупреждали, что с резус фактором опасно избавляться от плода. Так как в следующий раз зачать малыша может быть весьма проблематично. После чего, она начала замечать, как отец стал уделять ей меньше внимания, грубить и хамить.

Во время гастролей мама работала на подтанцовке, на сцене, в то время как отец горланил свой жуткий, безвкусный «рэп». Выступал их «коллектив» преимущественно в зассанных барах, где тусовались байкеры.

Соответственно, за своё «творчество», получали жалкие гроши, которых едва-едва хватало на еду и бензин. Но спустя несколько месяцев, когда мама отрастила уже приличный мамончик, отец запретил ей выходить на сцену.

Не потому что переживал, относительно нагрузки, а просто потому, что стал получать намного меньше внимания от фанаток.

Однажды, после концерта, она случайно застала отца в туалете, во время того, как он, заткнув кулаком рот одной из местных проституток, озверело трахал шлюшку на грязном унитазе.

И всё.

С дури полоснула его ногтями по потной, наглой роже и, со слезами на глазах убежала прочь. Не знаю, как она пережила эту ужасную измену… Как справилась с болью… Одна. Но она выдержала. Не порезала вены, не прыгнула с моста. Просто взяла себя в руки, ради меня, и начала новую жизнь.

Спалила свои рваные джинсы, кожаные куртки, выжгла кислотой на ягодицах татуировку с его именем, отрастила натуральный цвет волос и перестала пользоваться косметикой. Одним словом, стала похожа на человека. А после, вернулась к родителям, от которых сбежала, когда ей исполнилось восемнадцать.

Вернулась, естественно, с огромным пузом и слезами на глазах. Бабушка простила. Ребёнок ведь ни в чём не виноват. Несмотря на ненависть из-за предательства, поддержала. И похвалила. За то, что не убила ни в чём не повинное дитя.

А мой подонок-отец изредка присылал нам копеечные алименты, даже ни разу не приехал, когда у него родилась абсолютно здоровая и очень красивая дочь. Спокойная, с кукольными, голубыми глазёнками, которая спала двадцать часов в сутки. За что и получила имя — Соня.

Когда мне исполнилось два годика, подачки от отца прекратились. А затем, мать узнала, что он умер. От наркотиков. То есть, от передоза. Она не рыдала, не тосковала, не схватилась за бутылку, как любая другая бы дура на её месте. Она просто разорвала в клочья письмо, посланное другом отца с просьбой приехать на похороны, заодно и одолжить немного денег, и со злостью смыла эту дрянь в унитаз.

С тех пор мама стала абсолютно другим человеком. Сдержанным, хладнокровным, всеконтролирующим тираном. Из-за страха, что я пойду по стопам своего паршивца-отца мать установила над моим поведением жёсткий контроль. Даже несмотря на то, что я уже давно перестала быть девочкой. Недавно мне исполнилось девятнадцатые и я уже во всю пахала, как «раб на плантациях». Я её жутко боялась. В гневе она была похлеще десятибалльного урагана. И что же будет тогда, когда она узнает, что я собираюсь в «кругосветку»? Когда закончу учёбу, и когда накоплю достаточно денег.

Я даже ей не сказала, что устроилась позорной официанткой в пивную забегаловку. Солгала. Пришлось. Просто потому, что там платили куда больше, чем в книжном магазине. А она думает, что я действительно устроилась в библиотеку.

Ну и пусть думает!

Очередного буйного скандала нам не хватало!

***

Сегодня в кафе было уйму народу. Суббота! Как я ненавижу этот день. Просто потому, что многим завидую. Тем, кто в это время дрыхнет до обеда и тем, кто отрывается, расслабляясь после трудовых будней. Особенно, если за окном такая красота! Весна… Всё зелено, птички поют, цветочки всякие на клумбах распускаются. И кругом щеголяют целующиеся парочки…

А я ревную! До каленого бешенства завидую влюблённым. Потому что тоже так хочу.

На минуту я просто завтыкала на улыбающуюся парочку, притормозив с подносом в руках возле окна, глядя на счастливых молоденьких ребят, которые, приобнявшись, беззаботно прогуливались по тротуару, мимо нашего заведения. Только сейчас я вдруг задумалась, что в моей скучной жизни вообще нет никаких отношений. Кроме как отношений с учёбой, или работой. Нет ярких эмоций, нет драйва! А так хочется… Хочется что-то поменять! Иначе, не замечу, как вот так вот резко возьму и помру восьмидесятилетней девственницей.

Стыдоба! Позорище!

Даже никогда нормально и не целовалась за все свои скудные девятнадцать!

Пару раз, ещё в школе, с одним парнем в кино сходила, а потом снова погрузилась в учёбу. Он и сбежал от таких отстойных отношений, прямо в лицо, среди белого дня грубо наорал, обозвав меня помешанной заучманкой.

Переехав в этот город, я твёрдо решила, что в течении месяца обязательно найду себе достойного ухажёра! Может быть даже завтра. Потому что завтра Карина, моя новая подруга — одногруппница, пригласила меня на вечеринку.

Сладкие мыслишки быстро растворились в бессознательном, когда там, со стороны дороги, я услышала громкий рёв мощного двигателя и даже рот от восторга приоткрыла, когда заметила, как на стоянку кафешки въезжает навороченный мотоцикл. А на нем… на нём восседает весьма интересный незнакомец. Сильный, высокий, с непослушными, взлохмаченными волосами, подстриженными по самому последнему писку брутальной моды, одетый в моднючие, рваные джинсы, белую футболку и кожаную куртяшку с заклёпками.