– Ну, что ты говоришь! – возмутилась мама.

– А как я должен говорить? – снова взорвался папа. – Зоопарка здесь нет и не предвидится. Здесь вообще никогда не ступала нога человека. Мы в пустыне и мчимся в никуда.

– Значит, надо немедленно повернуть назад, – мягко сказала мама. – Мы обязательно кого-нибудь встретим. И нечего разыгрывать трагедию.

– Все мы умрем в этой пустыне, – страшным голосом проговорил Люк. – Стервятники выклюют нам глаза и разорвут нас на мясо.

Да, у моего брата неподражаемое чувство юмора. Вы представить себе не можете, что значит постоянно жить рядом с этим ненормальным.

– Люк, ты ведь не будешь больше пугать Клая? – осторожно сказала мама и обернулась к Люку с просительной улыбкой.

– А он меня не пугает, – отозвался Клай. Но было видно, что он ужасно боится. Его круглое лицо побледнело. Глаза за стеклами очков часто моргали. Эти очки и торчащие как перья короткие белобрысые волосы делали его страшно похожим на разбуженную днем сову. Тихо ругаясь, папа остановил машину, развернулся, и мы покатили назад.

– Хватит, погуляли, – проворчал он сквозь зубы.

Мама взглянула на часы:

– Ой, да у нас еще уйма времени! Солнце приближалось к полудню и стояло почти над головой. Крыша машины была открыта, и я чувствовала, как сильно оно припекает.

Так мы ехали еще полчаса. Брат предложил Клаю поиграть в города, но тому было не до игр. Он неотрывно смотрел через стекло, как проносились мимо пески, и поминутно приставал с дурацким вопросом:

– Мы все еще не нашли дорогу?

– Пока нет, – также занудно отвечал папа.

– Ничего страшного, найдем, – уверяла мама.

Наконец стали появляться тощие деревца. Потом пески стали перемежаться полями с небольшими пучками кустов и деревьев.

Я сидела молча, зажав ладони между колен, и смотрела по сторонам. На самом деле я вообще не волновалась. Просто мне ужасно хотелось, чтобы поскорее показалась какая-нибудь автостанция или ларек. Ну, хоть что-то человеческое!

– Есть хочу! – вдруг заныл Люк. – Наверное, пора обедать.

Папа тяжело вздохнул, словно спустившаяся тина, въехал на обочину, остановил машину и потянулся через маму к бардачку для мелких вещей.

– По-моему, здесь была какая-то карта, – пробормотал он.

– Нет там ничего. Я уже смотрела, – сказала мама.

Они снова начали препираться. Я стала смотреть вверх, чтобы только не видеть всего этого.

И как вскрикну!

Над нашей машиной нависла огромная открытая пасть какого-то чудища. Горящие глаза уставились прямо на меня!

Я открыла рот, чтобы заорать погромче, но голос пропал. Монстр глядел на меня через открытую крышу машины. Огромный, как дом. Злые красные глаза и голодный оскал острых зубов.

– П-пап! – наконец выдавила я.

Папа усиленно рылся в бумажках, которые вытащил из бардачка, и даже не поднял головы. Но тут взвыл Люк:

– Ва-у!

Обернувшись, я увидела, что он тоже смотрит вверх, и его голубые глаза вытаращились от ужаса.

– Мам! Пап! – заорала я с такой силой, что чуть не лопнула от натуги. Я думала, у меня сердце разорвется.

– Лиззи, ну разве можно так кричать! – рассердилась мама.

Монстр тем временем еще ниже склонился над нами и еще шире разинул пасть. Он вполне мог проглотить целиком всю машину.

Люк вдруг захохотал.

– Ва! Отпад! – захлебывался он.

И тут я тоже сообразила, что чудище не настоящее. Это заводная кукла. Она держала в лапах объявление.

Запрокинув голову, чтобы лучше видеть через боковое окно, я поняла, что наша машина стоит возле этого объявления. А родители ничего не замечали и продолжали базарить из-за карты.

Я смотрела прямо в красные глаза чудища. Оно снова нагнуло голову и разинуло пасть. Потом пасть захлопнулась, и огромная башка слегка откинулась назад.

– Прямо как настоящее! – воскликнул Клай, тоже не сводивший с него глаз.

– Я сразу поняла, что это кукла, – солгала я.

Не признаваться же, что я чуть было не выпрыгнула со страху через крышу. В конце концов, я ведь самая спокойная из нас.

Опустив окно, я высунулась наружу, чтобы прочесть объявление в лапах чудища. Огромные лиловые буквы гласили:

«Добро пожаловать в Кошмарию, страну оживших ночных ужасов».

В левом верхнем углу стояла темно-красная стрелка с надписью: «Одна миля».

– Давай поедем, пап! – обрадовался Люк. – А, пап?

Он нагнулся вперед и обхватил руками спинку папиного кресла.

– Да ну, страшно… – нерешительно отозвался Клай.

Папа вздохнул и захлопнул дверцу бардачка. Надежда найти карту рухнула для него навсегда.

– Люк, оставь в покое мое кресло, – уныло сказал он. – Посиди спокойно, а?

– А в Кошмарию поедем? – не унимался брат.

– В какую еще Кошмарию? – удивилась мама.

– Первый раз слышу, – поддакнул папа.

– Всего одна миля отсюда, – умолял Люк. – Там так классно!

Чудище снова нагнуло голову к машине, тараща на нас глаза через открытую крышу. И снова поднялось.

– Не стоит, – ответила мама, разглядывая объявление. – В зоопарке гораздо интереснее. А там как-то неприятно.

– Нет! – отчаянно завопил Люк, вцепившись в спинку папиного кресла. – Там хорошо. То, что надо!

– Люк, прекрати, – сказал папа.

– Ну правда, поедем, пап, – попросила я. – Еще неизвестно, найдем ли мы этот зоопарк.

Мама колебалась, покусывая нижнюю губу.

– Прямо не знаю, – недовольно сказала она. – В таких местах бывает небезопасно.

– Там неопасно! – уверял Люк. – Там вообще ничего опасного нет!

– Люк! Да что за наказание такое! – прикрикнул на брата папа.

– Поехали, – ныл тот, словно не слыша.

– Наверное, там интересно, – не отставала и я. – Если не понравится, всегда можно уехать.

Папа потер подбородок, вздохнул и наконец заключил:

– Ну, может, это и правда будет поинтереснее, чем торчать здесь весь день и препираться.

– Йа-а! – завопил Люк во всю мочь.

Мы с Люком навалились с двух сторон на Клая, чтобы дать друг другу счастливого тумака. В Кошмарии, наверное, сейчас прохладно, не то что здесь. И вообще, я люблю всякие ужасы.