Женщина была в длинной, несколько экстравагантной юбке. Ветер, приподняв полу, услужливо показал Эшу часть длинной стройной ноги. Невзирая на довольно холодную погоду, женщина почему-то была в босоножках, из которых выглядывали ярко-розовые ногти, причем на одном пальце сверкало кольцо, серебряный браслет на лодыжке еще больше привлекал внимание к ее стройной ноге.

Незнакомка была поглощена рисованием. Ее карандаш буквально летал по бумаге. Рядом с ней стояла объемистая, плотно набитая сумка, откуда торчало несколько свернутых в трубочку листов.

Но сильнее всего Эша зацепило ожерелье на шее женщины, явно не вязавшееся с ее обликом и нарядом. Мозг Эша произвел мгновенный анализ. Ожерелье прикрывало ямку на изящной шее. И все равно оно смотрелось чужеродным предметом. Чу-же-род-ным.

На шее женщины ожерелье выглядело пошлым и безвкусным. Бриллиантовый ошейник. Вряд ли подделка. Значит, вещь дорогая, однако совершенно неуместная и лишняя. Когда Эш видел на женской шее нечто подобное, у него, в отличие от большинства людей, возникали вполне определенные мысли. Эша заело любопытство. Действительно ли это ошейник или просто украшение, которое она купила сама? Если его догадка верна, то мужчина, выбравший такой символ своей власти над ней, был напрочь лишен вкуса и не знал характера этой женщины. Но как она, творческая натура, согласилась носить это пошлое украшение?

Если Эш за считаные секунды, едва взглянув на женщину, понял всю чужеродность бриллиантового ошейника, неужели тот мужчина не видел столь вопиющего несоответствия, когда занимался с ней любовью? Эш все более склонялся к мысли, что главным для того было продемонстрировать свои права на женщину и полную власть над ней. Какое высокомерие и идиотизм! Украшение подобного типа должно прежде всего отражать заботу мужчины о подчинившейся ему женщине, его восхищение ею. И конечно же, оно должно сочетаться с ее характером.

Эш поймал себя на том, что строит слишком много предположений. Женщина вполне могла сама приобрести это ожерелье, руководствуясь собственным вкусом. Однако для такого человека, как Эш, бриллиантовый ошейник означал нечто большее, чем просто случайно выбранное украшение.

Он не знал, давно ли стоит, беззастенчиво глазея на женщину. И вдруг, словно почувствовав на себе его взгляд, женщина перестала рисовать и подняла глаза. Эш меньше всего ожидал, что она испугается, но так оно и случилось. Женщина испугалась, причем не на шутку. Захлопнув альбом, она принялась торопливо запихивать его в свою громадную сумку. Потом привстала, продолжая уминать содержимое сумки. Эш понял, что она собралась уходить.

Не успев толком подумать, он двинулся к незнакомке. Эш был заинтригован. От недавней апатии не осталось и следа. Адреналин бурлил в его теле. Это была охота. Открытие. Вызов. Интерес. Эшу захотелось познакомиться с женщиной и узнать, почему она носит бриллиантовый ошейник.

Уже двигаясь к ней, Эш четко сознавал: если он не ошибся в своем предположении и ошейник действительно знак чужой власти над незнакомкой, то он вторгается на чужую территорию. Сейчас ему было ровным счетом плевать.

В мужском мире охота на чужих самок, клейменных владельцем, была одним из табу, одним из неписаных законов мужской этики. Однако Эш всегда плевал на законы. Во всяком случае, на те, что установил не он. А женщина была красивой. Манящей. Возможно, такой, какая ему нужна. Впрочем, это он определит потом. Сначала нужно элементарно познакомиться с нею.

Эш был уже почти возле столика, когда женщина резко повернулась, чтобы уйти. Она бы и ушла, если бы не столкнулась с Эшем. Столкновение было почти лобовым. Хорошо, если она сейчас не завопит на весь парк, поскольку со стороны его действия не выглядели как желание просто познакомиться.

Женщина шумно вздохнула, попятилась назад и с размаху шлепнула сумку на стул, где только что сидела. Сумка опрокинулась и упала. Оттуда в разные стороны полетели карандаши, кисти, альбомы и все прочее.

— А, черт! — пробормотала женщина. Она принялась собирать бумаги. Одним листом завладел ветер и понес прочь. Эш бросился за ним. Лист успел отлететь на несколько футов. — Не надо! — крикнула женщина. — Я сама.

Эш поймал лист и вернулся к столику:

— Иногда полезно пробежаться. Извините, если я вас напугал.

— Вам это удалось, — нервно рассмеялась женщина и протянула руку за листом.

Только сейчас Эш заметил, чтó нарисовано на листе. Точнее, кто. Он сам.

— Как это понимать? — изумился Эш, не желая выпускать рисунок из рук.

— Пожалуйста, отдайте мне рисунок, — тихо, но настойчиво потребовала женщина.

В ее голосе ощущался испуг. Наверное, думала, что он поднимет шум. Но Эш забыл о рисунке, поскольку увидел нечто другое. Ветер задрал ее рубашку свободного покроя, слегка обнажив бок и часть татуировки.

Татуировка была динамичной и красочной. Вполне отвечавшей характеру женщины. Эш успел разглядеть цветочный орнамент, очень похожий на плющ. Это был лишь кусочек. Интересно, куда же тянулись ветки: вверх, вниз или в обе стороны? Эшу отчаянно захотелось увидеть всю татуировку, однако женщина быстро одернула рубашку, лишив его зрелища.

— Почему вы меня рисовали? — спросил Эш, ощущая вернувшееся любопытство.

Женщина покраснела. У нее была белая, даже бледная кожа, к которой плохо приставал загар. Но в сочетании со светлыми волосами и с глазами аквамаринового цвета это выглядело красиво. Она вся была красивой. И очень талантливой.

Эша она нарисовала просто виртуозно. В беглом рисунке она сумела передать и его задумчивость, и отрешенный взгляд. Человек с руками в карманах. Человек, погруженный в себя. Чем больше Эш всматривался в свой портрет, тем неуютнее себя чувствовал. Женщина сумела проникнуть в его суть и запечатлеть на бумаге то, что он тщательно скрывал от всего мира.

— Вы мне не ответили.

— Я… не знаю. Импульсивное решение, наверное. Я всегда так рисую. Людей. Природу. Здания. Все, что привлекает мое внимание.

Эш улыбнулся, продолжая смотреть на женщину. У нее были необычайно выразительные глаза, способные поглотить целиком. Но этот чертов ошейник тоже смотрел на Эша, дразня его запретными возможностями.

— Значит, я привлек ваше внимание?

Женщина снова покраснела, будто ощутив себя виноватой. Эшу ее вспыхнувшие щеки сказали о многом. Она наблюдала за Эшем с такой же тщательностью, с какой он — за нею. Просто ее наблюдения были более скрытными, а Эш никогда не отличался скрытностью.

— Мне показалось, что вы забрели сюда случайно, без всякой цели, — вдруг вырвалось у нее. — У вас лицо сильного человека. Когда я вас увидела, мне сразу же захотелось сделать набросок. Я чувствовала, вас что-то тревожит. Это было написано у вас на лице. Вы не думали, что за вами наблюдают. Интереснее всего рисовать, когда человек, которого рисуешь, даже не догадывается. А вот если бы вы мне позировали, портрет получился бы совсем иным.