Мазана, вынул меч острый, стегнул своего коня, поскакал к Мазану. Быстрее ветра несётся чёрный конь, блестит на солнце шлем и кольчуга Байхтан-Эретына. Вот-вот снесёт он голову Мазану.

Не дрогнул Мазан, с места не сдвинулся. Спокойно взял стрелу любимую, лук над головой поднял, тетиву натянул, будто вверх стрелу пустить хочет. Сам же с Байхтан-Эретына глаз не спускает.

Удивился Байхтан-Эретын. Никогда ещё он не видел, чтоб богатыри так себя держали. «Что такое, — думает, — ведь я же на него с мечом скачу, а он в небо стрелу пускать собирается. Ну и глуп же богатырь калмыцкий! Интересно, куда это он целится?»

Любопытно. Не сдержался Байхтан-Эретын и поднял вверх голову, а Мазан тотчас в шею ему стрелу пустил.

Быстро и метко стрелял Мазан. Не успел Байхтан-Эретын голову склонить, как широкая и острая та стрела ударила поверх воротника, и покатилась с плеч голова Байхтан-Эретына. Но силён и могуч был Байхтан-Эретын, и без головы продолжал он скакать на лошади. Когда поравнялся с Мазаном, на полном скаку рубанул мечом, и чуть не рассёк Мазана пополам.

Въехал Байхтан-Эретын на холм невысокий, слез с лошади, стреножил её, седло снял, постелил бурку, воткнул в землю меч, лёг на бурку и только тогда умер.

Забрал Мазан скот и возвратил его народу. Вот такой он был храбрый и справедливый.

Но было у Байхтан-Эретына двое сыновей. Когда они узнали о смерти отца, поклялись отомстить Мазану.

Однажды выследили они Мазана в степи. Подкрались сзади. Вдвоём на одного напали. Искололи его кинжалами острыми и бросили в глубокий колодец умирать. А когда ехали мимо хотона, где Мазан жил, стали хвалиться, что богатыря убили.

Посмеялись над ними. И тоже не удержались и решили похвалиться. А хвастовство, как известно, до добра не доводит.

— Зря, — говорят им, — время тратили, кинжалы тупили. У богатыря Мазана ночью, когда на небе звёзды появляются, все раны стягиваются и заживают. Поэтому и зовётся он: «Мазан, сын Очира, оживающий, когда звёзды появляются на небе полностью». Скоро выберется он из колодца. Сначала слаб будет, как верблюжонок новорождённый. Через час снова богатырской силой наполнится. Тогда несдобровать вам в честном бою. Лучше поскорей убирайтесь подальше.

Отъехали братья, посовещались, и обратно к колодцу повернули.

Настала ночь. Степь осветили яркие звёзды. Подъехали братья к колодцу и видят — ожил Мазан, из колодца выбирается, но слаб ещё, тяжело ему.

Бросились братья к Мазану, схватили его, снова убили, на части разрезали, разбросали тело его по всей степи, чтобы уж больше он не ожил. Так погиб храбрый батар Мазан. Выдал его секрет народ, который он защищал. Не со зла, а по глупости. А вы растите и помните эту историю.

Левый глаз хана

Некогда на краю кочевьев одного хана жил старик. Было у него три дочери. Младшая, по имени Кооку, отличалась не только красотою, но и мудростью.

Однажды старик собрался гнать на ханский базар скот для продажи и спросил дочерей, какой подарок привезти каждой.

Две старшие просили отца купить им наряды, а мудрая и прекрасная Кооку отказалась от подарка, говоря, что тот, который хочет она, достать трудно и опасно. Но отец любил её без памяти и поклялся, что непременно добудет его, пусть это даже будет стоить ему жизни.

— Если так, — ответила Кооку, — то прошу вас исполнить следующее: распродав весь скот, оставьте одного кургузого[4] бычка и не отдавайте его никому ни за какие деньги, а просите за него левый глаз хана.

Старик ужаснулся. Он хотел было отказать дочери, но, вспомнив свою клятву, решил положиться на мудрость Кооки и исполнить её желание.

Приехав на базар, старик распродал весь скот, а за оставшегося кургузого бычка стал просить левый глаз хана. Слух о таком странном и дерзком требовании скоро дошёл и до ханских слуг. Они связали старика и привели к хану. Старик, упав на колени, признался, что требовать левый глаз научила его младшая дочь, а для чего — неизвестно.

Хан, предполагая, что в таком необыкновенном требовании непременно кроется какая-нибудь тайна, отпустил старика с условием, что он немедленно приведёт дочь.

Кооку явилась.

Хан строго спросил её, зачем ей потребовался его левый глаз.

— Для того, — отвечала Кооку, — чтобы вы, хан, услышав столь странное требование, пожелали увидеть меня.

— А какую ты имеешь нужду видеть меня?

— Я хотела открыть вам истину, — ответила девушка.

— Какую?

— Хан, — сказала Кооку, — из двух вами судимых обыкновенно знатный и богатый стоит по правую сторону, а бедный — по левую. При этом, вы всегда оправдываете знатных и богатых. Вот почему я уговорила отца просить ваш левый глаз, ибо он у вас лишний: вы не видите им бедных и беззащитных.

Хан был очень раздражён таким ответом и тотчас же поручил своим приспешникам судить Кооку за её дерзость.

Суд начался. Избранный в председатели старший лама [5] предложил испытать Кооку и выяснить, от злобы или мудрости она решилась на столь неслыханный поступок. И если от мудрости, то отпустить её, а если из злобы, то казнить.

И вот судьи показали Кооки дерево, обтёсанное ровно со всех сторон, и спросили её, где вершина и где корень его.

Кооку столкнула дерево в воду: корень потонул, а вершина всплыла вверх. Так Кооку разрешила первую задачу.

Затем суд показал ей двух змей, чтобы узнать, которая из них женского, а которая мужского пола. Мудрая Кооку положила обеих змей на одеяло. Одна из них свернулась клубком, а другая поползла. Так Кооку поняла, что последняя змея — мужского пола, первая — женского.

Тогда суд признал, что Кооку оскорбила хана не из злобы, а будучи руководима мудростью. Но недовольный хан решил смутить Кооку ещё более трудными вопросами и доказать, что её нужно казнить. Хан спросил её:

— Если пошлют в лес девиц собирать яблоки, то которая из них наберёт больше?

— Та, — ответила Кооку, — которая не полезет на яблоню, а потрясёт её и станет подбирать яблоки, упавшие на землю.

— А приехав к топкому болоту, — спросил хан, — как удобнее через него переправиться?

— Хоть прямо и кажется быстрее, но так до другого берега никогда не доберёшься, а объехать кругом будет