Глаза на миг закрылись, как будто невидимое существо склонило голову в извинениях.

– Как пожелаешь. Значит, твой народ достиг более высокого статуса, нежели имел, когда я в последний раз видел твоего соплеменника. Умоляю тебя, друг, купи меня поскорее. И тогда я покину это место. Я прослежу, чтобы ты получил десятикратное вознаграждение.

– Десятикратное, говоришь? – Что ж, неплохая окупаемость затрат. Тем не менее я не заметил рядом с собой околоплодных вод.

– Если ты этого не знал, Худышка, ты меч. Где ты возьмешь деньги?

– Я расскажу тебе свою историю, если ты только удалишь меня из этого места. Боюсь, что скоро нас может подстерегать опасность.

И тут до меня дошло, что не я один заметил преображение меча с блошиного рынка из ножика для вскрытия писем в музейный экспонат. Я злобно зыркнул на них и оскалил зубы. Они тотчас попятились, стараясь держать руки и ноги подальше от моего рта. Я засунул меч обратно в его потертые ножны и небрежно протащил его через грязь к существу, которому принадлежал ларек.

– А-а-а, хорошо… сэр, – сказал иттшалкианец, поворачивая ко мне свою заплетенную в косички шкуру. Он нервно посмотрел на меня, но явно не собирался отказываться от потенциальной продажи. Он взглянул на облезлый кожаный тубус в моей руке. Я еще крепче сжал пальцы на рукояти.

– Я вижу, вы выбрали один из моих любимых артефактов. Уверен, что вы понимаете его ценность.

– Разумеется, – ответил я. – Пять золотых монет, и ни одной больше.

– Пять?! – удивился торговец. Маска маслянистой угодливости мгновенно превратилась в гримасу возмущения. – Как вы могли попросить меня расстаться с семейной реликвией всего за пять монет, чешуйчатый сэр? Она стоит как минимум сорок!

Меня всегда забавляло, как лавочник мог навалить на стол горы всякого барахла, не обращать на них внимания, если на них никто открыто не посягал, оскорблять их в глазах своих друзей и семьи, называя мусором, а затем внезапно запричитать о-горе-мне-моя-семья-будет-голодать. Я слышал эту ектению так часто, что мог бы читать ее вместе с ним. Если это был хороший продавец, я иногда присоединялся к нему, просто чтобы насладиться шоу, но у этого клоуна напрочь отсутствовал естественный стиль. Он явно был из тех, кто клюнул на курс с рекламы на обложке журнала: «Если ты умеешь рисовать Спарки, ты тоже можешь стать грязным торгашом!» Природного дарования в нем не было ни на грош. Да и я был не в настроении.

– Слишком много для начала, брат, – сказал я, укоризненно покачав головой. – Даже демон не осмелился бы спросить с меня двадцать монет за этот шампур для свиньи.

– Шампур для свиньи! – повторил голос в ножнах. Он прозвучал глуховато, но со слухом у него все было в порядке. – Вот что я скажу тебе, болван…

– Заткнись. Да не ты, – сказал я торговцу. – Мое предложение – пятерка.

– Тогда я говорю – пятьдесят!

Я жадно вздохнул. Он не видел преображения меча. Я же не только не собирался сообщать ему об этом, но и выразительно зыркнул на собравшуюся вокруг нас толпу, чтобы никто из них не вздумал открывать рот.

– Шесть.

– Шестьдесят! – возразил торговец.

– Семь.

– Семьдесят!

– Четыре.

– Э-э-э… что? – На полной скорости сойдя с рельсов, товарный поезд врезался в кирпичную стену.

– Ты только что впал в абсурд, брат. С этого момента цена снижается.

– Ты этого не сделаешь! – Косы торговца затряслись от ярости.

Я усмехнулся, демонстрируя ему результаты моего последнего визита к стоматологу. При виде моей клыкастой улыбки он побледнел.

– Сделаю, еще как сделаю. Так ты продаешь его или нет?

– Это самое главное, друг!.. – промямлил голос из моей руки.

– Заткнись. Итак, на чем мы остановились? Четыре.

– Нет, добрый изверг, я стою как минимум в сто раз больше!

– Молчи! – рыкнул я на него уголком рта. – Хочешь, чтобы я оставил тебя здесь?

– Нет, я вас умоляю!

– Тогда застегни рот, пока тебя не услышали! Четыре, – повторил я.

– Нет, сэр, прошу вас! – Торговец был в ужасе. Он заломил руки. – Он обошелся мне гораздо дороже! Я купил его у старого лысого солдата, которому изменила удача.

– Не иначе как ему не хватало денег на выпивку, – холодно сказал я. Я одерживал верх и не желал отпускать свое везение.

– Дай за меня хотя бы двадцатку.

– Это еще куда ни шло, – одобрительно сказал я.

– Значит, ты заплатишь?

– Ни за что. Моим первоначальным предложением было пять монет, и считай, что тебе крупно повезет, если ты их получишь.

– Пятнадцать, друг.

– Нет.

– Десять. Это всего на одну монету больше, чем я за него заплатил. Мое последнее предложение.

Правда непременно заявит о себе, если дать ей время, так же как и местная полиция. Я заметил четверку волосатых копейщиков, целеустремленно бегущих по улице. Кто-то в толпе, должно быть, решил, что я выгляжу опасно. Мне, вероятно, сошло бы с рук, что я хотел нагреть торговца на девять золотых монет, но мне не хотелось связываться с констеблем. Ведь по идее это был мой отпуск!

– По рукам. – Я с великодушным видом нащупал в кармане нужную мелочь и бросил деньги на стол. Монеты со звоном покатились и, звякнув, замерли на медном подносе для коронации. – Приятно было иметь с тобой дело.

С этими словами я небрежно отвернулся и сунул меч под мышку. Окруженная облаком волос горстка людей бросилась к столу торговца и что-то начала втолковывать ему. Не иначе как то, что только последний лох будет продавать столь изысканные столовые приборы по сниженным ценам. Я неторопливо зашагал к гостинице.

– Клянусь небесами, друг, ты жуть какой ловкий делец даже для своего вида.

Обычно лесть мне приятна, но я только что понял, что теперь в моем кошельке появилась прореха размером в десять монет, которой раньше не было. Я оскалился:

– Заткнись. Я только что выложил хорошие деньги за меч, который мне ни к чему.

Мне срочно требовалось выпить. Я вошел в гостиницу, занял единственное место за угловым столиком, сел спиной к стене и лицом – как к парадной, так и задней двери. Затем подал знак барменше, смазливой девице с длинными рыжими волосами на всех ее соблазнительных выпуклостях.

– Эй, красотка! Что тут у вас наливают?

Правда, я потерял пару минут, убеждая девицу, что яиц, из которых пили иттшалкианцы, явно недостаточно, чтобы взбодрить изверга в обеденное время. К тому моменту, когда она появилась с наскоро вымытым ведром, полным пива, меч уже был не в состоянии сдерживать себя.

– Клянусь Кузнецом, как же хорошо оказаться как можно дальше от этих жалких поделок и их хозяина! Вынь меня из ножен, друг. Я чувствую, что мы находимся в довольно мирном месте, где мало потенциальных врагов.