Косматый болван проглотил наживку вместе с удочкой. Он водил по сторонам дебильным взглядом, постоянно бормоча «эка как тут всё худо-то, однако…», и соглашался с Коэном во всём. А когда его привели в «роскошный» двухзвездочный номер для персонала и торжественно сообщили, что все шестнадцать квадратных ярдов этого жилища всецело предоставляются в распоряжение драгоценного гостя, несмотря на жесточайшее перенаселение, и вовсе проникся желанием спасти страждущих. Он даже предложил поселить вместо него в номере «хворых ребятишек», а сам вызвался ночевать на улице, в берлоге. Майку с Коэном с трудом удалось отговорить его от этого проявления дремучего идиотизма. Вообще, с русским всё шло как по маслу, за исключением языкового барьера. Феномен, благодаря которому Майк понимал косматого жлоба, ученым «Эдема» объяснить так и не удалось. Как бы то ни было, но кроме Майка варвара не мог понять никто, и сам варвар тоже никого не понимал. Потому Майк автоматически стал незаменимым экспертом в вопросе взаимодействия с русским, что лишний раз доказывало избранность Майка и было по достоинству оценено государственным секретарем Коэном.

Правда, из-за этого Майку чуть было не пришлось просидеть с варваром до самого вечера в его номере, приобщая дремучего дикаря к плодам цивилизации. Неукоснительно придерживаясь распоряжений Коэна о том, что ничто не должно поколебать настрой русского помогать Новой Америке всеми силами, Майк стоически терпел общество косматого дебила. Впрочем, до некоторой степени это было даже забавным. Супермясной жлоб пораженно таращил глаза на плазменную панель, пытаясь найти за ней людей, чьё изображение демонстрировал экран, едва всерьёз не принял фен за оружие и наотрез отказался спать на пластиковой кровати, заявив, что пластик, продукт высочайших технологий, «незримое ядовитое зло испускает». Косматый идиот и вправду улегся спать на полу, сбросив с кровати матрас вместе с постельным бельём, причем даже не потрудился раздеться. Дикарь заявил, что в тепле может «немножко похрапывать», снял свои меховые сапоги и сразу же уснул. Это спасло Майка от смерти от тоски и избавило от необходимости терпеть общество дремучего болвана. Он с большим удовольствием покинул сотрясающийся от храпа номер и отправился на заседание правительственного комитета, обмениваясь многозначительными улыбками с Избранными, покидающими на ночь превращенный в театральную сцену коридор.

– Поздравляю, мистер Батлер, пока всё идет согласно нашему плану! – Государственный секретарь приветствовал его от лица собравшихся Избранных. Он кивнул на стенной экран, часть которого демонстрировала изображение спящего русского, транслируемое установленными в номере скрытыми камерами: – Образчик сибирского ресурса не испытывает агрессии за то, что поначалу мы оказали ему не самый тёплый приём. Более того, он не отказывается от сотрудничества. Это серьёзно упрощает нам задачу. Хорошая работа, Майк!

– Спектакль с переполненным беженцами бункером был просто великолепен, сэр! – ответил Майк. – Этот безмозглый дикарь принял всё за чистую монету. У него не возникло никаких сомнений, потому что в Полярном Бюро он видел практически то же самое.

– Вот о Полярном Бюро мы бы и хотели побеседовать с вами, Майк, – Коэн указал ему на свободное кресло и занял место рядом с премьер-министром Чарльзом Шекельсоном.

– Я готов ответить на любые вопросы, господа! – с достоинством заявил Майк, усаживаясь.

Премьер-министр «Эдема», мистер Шекельсон, отец обворожительной Лив, лично пожелал присутствовать на заседании. Это хороший знак. Майк на верном пути, и признание его остальными Избранными равным себе есть лишь вопрос времени. Однако перспектива возвращения к Реактору изрядно пугала Майка, существенно выбивая из колеи. Смертельная Воронка и жуткие монстры, с хрустом выдирающие куски плоти из окровавленного трупа инженера Мартинеса, то и дело маячили перед глазами, вызывая приступы почти неконтролируемого страха.

– В своем отчете вы указываете, – премьер-министр Шекельсон скосил глаза на лежащие перед ним бумаги, – что в момент нахождения представителя сибирского ресурса в Полярном Бюро, его речь понимали не только вы, но и все остальные американцы. Ваша версия о наличии у дикаря высокотехнологичного устройства-переводчика не подтвердилась. При этом здесь, в «Эдеме», никто кроме вас не оказался в состоянии наладить с ним языковой контакт. Согласно только что обобщенным данным, никто из граждан «Эдема», принимающих участие в инсценировке перенаселенности, также не смог понять ни слова из того, что произносил варвар. Как вы можете прокомментировать это обстоятельство?

– Ну… – Майк растерянно замялся, – я не знаю… Я был уверен, что этот косматый недоумок просто включает прибор, когда ему надо поговорить… Кто бы мог подумать, что он совсем тупой и дикий… Я когда в ванной ему фен включил, он выпрыгнул в номер и спрятался за углом, схватив стул, словно дубину! Этот болван всерьёз думал, что я хочу убить его из фена! А как он людей из телевизора за плазменной панелью искал?! Я даже не думал, что он настолько примитивен, ведь был же у него пулемет, и он знает такие слова, как «космос», «Галактика», «Африка»…

– И, тем не менее, никаких технологических артефактов при нём не оказалось, – задумчиво продолжил премьер-министр. – Но вы по-прежнему понимаете его речь, в отличие от всех остальных. Хотя в Полярном Бюро, согласно вашим утверждениям, дикаря понимал каждый. – Он вперил в Майка исполненный подозрения взгляд: – Это довольно странно, вы не находите?

– Господа, вы что, мне не верите?! – воскликнул Майк, остро почувствовав себя очень неуютно. – Я говорю правду! Мистер Коэн, вы же сами провожали меня и Джеймса на том челноке в Сибирь! Если бы я лгал, то как же я смог вернуться обратно?! Я клянусь, всё так и было!..

– Успокойтесь, Майк, никто не ставит под сомнения вашу честность, – мягко успокоил его государственный секретарь. – Просто в сложившихся обстоятельствах у нас нет права на ошибку, и мы обязаны рассмотреть все варианты и области применения сибирского ресурса. История Избранных гласит, что первое, что необходимо сделать в подобной ситуации, это изучить язык, на котором говорит потенциальный ресурс. И здесь мы сейчас имеем большую проблему! Лучшим в мире специалистам не за что зацепиться даже для начала изучения, никто кроме вас не понимает варвара, в то время как в каком-то Полярном Бюро какие-то плохо образованные люди нашли с ним общий язык едва ли не мгновенно. Этому должно быть объяснение, и мы пытаемся его найти.

– Но я, правда, не знаю! – оправдывался Майк. – Они действительно его понимали! Я не буду клясться, что абсолютно все, там полторы тысячи народу, не разберешь, но вроде никто не жаловался… И все, кто общался с русским, понимали его так же, как я: слышали неразборчивую речь, но смысл слов сразу же отпечатывался в голове, будто синхронный перевод. И там, в Сибири, я понимал остальных варваров точно так же, причем не всех. Понять удавалось только некоторых из них, и все они являются у дикарей какими-нибудь важными шишками в той или иной степени. Когда перед самым отправлением в Новую Америку русские устроили резню с каннибалами, один из людоедов был взят в плен, и я присутствовал при допросе. Людоед явно говорил не на языке русских, и я не понимал его, но сам он понимал варвара Свитогоа и тот понимал его тоже. Причем я понимал речь Свитогоа, обращенную к каннибалу. Однако иногда я не мог понять вообще никого, они словно скрывались от меня, я в тот момент был уверен, что русские просто выключают приборы!