тех пор скитаюсь я один, и вот — ослеп от горя!

Мне больше нечего сказать, не спрашивайте больше».

«Мой Бог, — сказала Мнета, — я не знала, что на свете

Есть, кроме Хара сыновей, потомство человечье!»

50 «Есть, — отвечал ей Тириэль, — но их уже немного,

И я — последний среди них. Но я охрип от жажды!»

И Мнета вынесла плоды и молоко для старца.

Уильям Блейк: Хар и Хева купаются. Мнета смотрит за ними

3

На Тириэля глядя, Хар и Хева улыбались.

«Ты, видно, очень стар, старик, но я тебя древнее.

О как черно лицо твоё, чело — без волосинки,

Мои же локоны длинны, и борода — по пояс.

5 Благословен будь Тириэль! Не сможет даже Мнета

Твои морщины сосчитать, о сын мой, Тириэль!»

«Мне лишь однажды довелось увидеть Тириэля,

Он пригласил меня за стол, был весел, щедр и ласков,

Но очень скоро мне пришлось чертог его покинуть».

10 «Ты и от нас вот так уйдёшь? — проговорила Хева. —

Не уходи, и для тебя споём мы и и сыграем,

А после трапезы пойдём туда, где клетка Хара,

И вместе будем птиц ловить, и рвать с деревьев вишни.

Не уходи же, и для нас ты станешь Тириэлем!»

15 «Не уходи же, — вторил Хар, — не будь так безрассуден,

Я, как и ты, жестокими покинут сыновьями!».

«О нет, — воскликнул Тириэль, — не растравляй мне раны,

И о сынах не спрашивай, иначе я оставлю

Твой дом, — ведь сыновья мои твоих сынов коварней!»

20 Сказала Хева: «Погоди, ты птиц ещё не слышал,

И Хара в клетке не слыхал, не спал ты на перине.

Не уходи, ты мне напомнил сына Тириэля,

Хотя лицо твоё подобно выжженной пустыне».

«Благословен будь этот кров, — сказал, поднявшись, старец , -

25 По кручам должен я шагать — не в ласковых долинах,

Не знать ни отдыха, ни сна от страха и безумья».

Сказала Мнета: «Но зачем ты одинокий бродишь?

Останься с нами, и тебе мы будем зорким оком,

Поить мы станем и кормить тебя до самой смерти».

30 Воскликнул грозно Тириэль: «Что, разве непонятно?

Пока безумие и страх моим владеют сердцем,

Сквозь чащу должен я шагать, на посох опираясь!»

В испуге Мнета подала ему корявый посох,

Благословила, и ушёл старик своей дорогой.

35 Когда он скрылся в чаще, Хар и Хева зарыдали

У Мнеты на груди, но время слёзы осушило.

4

Так одиноко брёл слепец в непроходимой чаще,

И ясный день был для него как ночь — пустой и мрачный.

Но вот однажды Иджим злой с охоты возвращался

И встретил брата своего на узенькой тропинке.

5 «Зачем, безглазый негодяй, ты на дороге львиной?

Я вмиг разделаюсь с тобой, ты Иджима узнаешь!

Зачем, лукавый, ты надел личину Тириэля?

Сгинь, пропади, нечистый дух, меня ты не обманешь!

Не притворяйся бедняком, беспомощным бродягой!»

10 Встал на колени Тириэль, услышав голос брата.

«Брат Иджим, если это ты из темноты вещаешь,

Родного брата не губи, истерзанного жизнью!

Уже наказан я детьми, но если ты на брата

Подымешь руку, — на тебя обрушится проклятье!

15 Семь долгих лет уже прошло, как мы с тобой расстались».

«Иди за мной, поганый чёрт, не стану я мараться,

Пока не скинешь ты с себя презренную личину,

Я сразу распознал тебя, язык твой шаловливый,

На Запад отведу тебя народу на потеху!»

20 «Ах, братец, братец, пожалей беднягу Тириэля,

Оставь меня, дай одному мне побродить в пустыне!».

«Нет, чёрт, хитришь, пойдёшь за мной, я вижу, ты не хочешь!

Смотри же, как бы не пришлось связать тебя потуже

Лианой крепкой, и тогда рабом моим ты станешь».

25 Угрозу брата услыхав, умолк старик несчастный,

Он знал, что Иджим никогда слов не бросал на ветер.

И вот, бредут они вдвоём через леса и долы,

Не видя ничего вокруг, не слыша птичьих трелей,

С утра до вечера бредут, с заката до восхода,

30 И, обессилив, Тириэль взмолился о пощаде:

«О братец, я совсем измучен, больше не могу

Ступить ни шагу; погоди, иначе я погибну,

Дай отдохнуть, прошу, дай мне воды из родника,

Иль скоро мне придётся показать, что Тириэль из смертных,

35 И ты навек, любимый братец, лишишься Тириэля!»

«Бесстыдный чёрт, — рек Иджим, — придержи болтливый свой язык!

Мой брат король! Ты Иджима впустую искушаешь,

Напейся из ручья и полезай ко мне на спину!»

Напился старец, и взвалил его на плечи Иджим,

40 И брёл он целый день, пока не опустился вечер.

Он к Тириэлю во дворец вошёл и крикнул громко:

«Эй, Гексос, чёрт перед тобой, что с Иджимом лукавил,

Смотри, какая борода и белые глазищи!»

Гексос и Лото из палат бегут на зов Иджима,

45 И видят старого отца в руках его могучих.

Так, словно проглотив язык, стоят они покорно

Пред Иджимом — с таким никто тягаться не посмеет!

«Эй, Гексос! позови отца, развлечься хочет Иджим.

Я расскажу ему, как бес, по-львиному рычащий,

50 Которого я разорвал и бросил на съеденье

Голодным птицам,