что изменения обязательств могут происходить в объекте обязательства и вообще в самом содержании обязательства, но главное – в субъектах обязательства, как на активной стороне, так и на пассивной»9. О.А. Красавчиков считал изменение правоотношения наиболее сложным моментом его движения, допуская при этом возможность изменения только по линии содержания (замена исполнения) и субъектов правоотношения (цессия и перевод долга)10.

Чуть дальше в характеристике изменений обязательства пошел В.Б. Исаков. Он различал количественные и качественные изменения правового отношения и указывал, в частности, что очередное внесение суммы ежемесячного платежа в кредитном договоре, поставка части продукции в рамках долгосрочного договора влекут изменение правоотношения, «служат своеобразным «шагом» в его развитии. Но подобное развитие носит исключительно количественный характер, не изменяя качества правовой связи. Перепланировка жилплощади, замена пожизненного содержания денежными выплатами – это уже качественные изменения, которые охватывают значительный объем содержания правовой связи, носят стабильный характер и отражаются на всем последующем движении правового отношения»11.

Вместе с тем В.Б. Исаков признавал, что качественное изменение правоотношения не всегда легко отграничить от прекращения прежней правовой связи и возникновения новой, продолжающей первую. Разграничение качественных состояний правоотношения, – полагал он, – должно быть связано со степенью изменения структуры: изменение двух элементов правоотношения (субъектов и объекта, объекта и содержания) столь значительно, что по общему правилу влечет прекращение прежнего правоотношения и возникновение нового. Модификация одного из элементов лишь изменяет правоотношение. Исключением является изменение субъектов правоотношения. Оно (даже при сохранении в неизменности остальных элементов) чаще всего прекращает ранее существовавшее правоотношение12.

Однако, как справедливо отмечает Б.М. Гонгало, изменение одного из элементов правоотношения нередко влечет изменение другого элемента правоотношения и с учетом этого предложенный критерий теряет четкость, превращается в нечто расплывчатое13. Действительно, разграничение изменения и прекращения обязательства, основанное только на количестве изменившихся элементов, затруднительно, особенно если учесть, что модификации разные элементы могут подвергаться неодновременно.

О.С. Иоффе, обращаясь к вопросу разграничения прекращения и изменения обязательства, приводил в качестве примера соглашение сторон о замене одного обязательства другим (долга из купли-продажи долгом по займу) и перемену лиц в обязательстве (замену должника или кредитора). «И там, и здесь одни элементы обязательства отпадают и новые появляются. Казалось бы, оба случая относятся либо к изменению, либо к прекращению обязательств», – писал О.С. Иоффе. – «Однако не следует упускать из виду существенного различия между меняющимися элементами: при изменении субъектов сохраняется тот же вид обязательства, но между другими лицами, тогда как при замене одного обязательства другим между теми же самыми субъектами прежний вид обязательственных связей исчезает, а новый появляется. Поэтому в первом случае речь должна идти об изменении и только во втором – о прекращении обязательства»14.

Приведенный пример отражает разницу между изменением субъектного состава и новацией, но не дает ответа на вопрос, почему в первом случае обязательство изменяется, а во втором прекращается. Модификация «прежнего вида обязательственных связей» наблюдается в обоих случаях, только при цессии меняется субъектный состав правоотношения, а при новации – содержание.

М.А. Юртаева-Ривель предлагает изменением обязательства считать такое его развитие, при котором обязательство сохраняет свою юридическую сущность, хотя элементы его, все или некоторые из них, меняются в большей или меньшей степени, т.е. развитие правоотношения происходит в пределах качественного состояния, присущего данному типу обязательства15.

По мнению Т.А. Фаддеевой, при изменении обязательства сохраняется юридическая сущность прежнего правоотношения, хотя и произошло изменение его субъектного состава, предмета, способа исполнения и прочего. Изменение может коснуться срока, места исполнения, оно может состоять в замене одного обеспечительного обязательства другим и т.д. Разновидностью изменения обязательства является замена лиц в обязательстве. <…> Иными словами, если происшедшие изменения не имеют своим последствием замену одного обязательства другим, налицо изменение, а не прекращение обязательства16.

Необходимо отметить, что в рамках разграничения изменения и прекращения обязательственных правоотношений отсылка к сущностным характеристикам обязательства встречается нередко. При этом вопрос о понятии сущности обязательства до сих пор остается открытым.

В.И. Синайский в свое время обращал внимание на обоснование обязательства (каузу) и его связь с прекращением обязательственного правоотношения. Он исходил из того, что «удовлетворение по обязательствам есть цель, ради которой возникают обязательства», и поэтому «правильно понимать прекращение обязательств как исчезновение из оборота самого обоснования (каузы) обязательства»17.

В иных источниках высказывается точка зрения о том, что изменение или прекращение основания каузальной сделки соответственно влечет изменение либо прекращение самой сделки18.

Чтобы ответить на вопрос, можно ли считать каузу сущностью обязательства и является ли ее неизменность условием сохранения обязательства, необходимо определиться с понятием каузы.

На различные смыслы, которые придаются данному термину в области обязательственного права, указывал в свое время А.С. Кривцов. Он выделял каузу в смысле безразличного с юридической точки зрения мотива; в смысле решающего мотива; в смысле того внешнего события, к которому относится предположение стороны; как правовое основание и как юридический факт19.

Теория каузальных и абстрактных обязательств в современном гражданском праве не получила широкого развития. Мотивы, по которым стороны связывают себя обязательством, в большинстве случаев находятся за пределами юридического состава, за исключением, может быть, мнимых, притворных сделок, сделок с противозаконным содержанием, для которых действительные намерения сторон имеют квалифицирующее значение.

Согласиться с тем, что кауза представляет собой юридический факт, с которым связано возникновение обязательства, возможно в том случае, если исключить деление обязательств на каузальные и абстрактные, поскольку последние в любом случае обретут каузу.

Обоснованной видится позиция, согласно которой в двусторонних договорах предмет притязания каждой стороны является юридическим основанием ее обязательства20.

«Так, при продаже дома передача права собственности – предмет притязания покупателя – представляет собой юридическое основание его обязанности уплатить цену и соответственно получение цены – предмет притязания продавца – представляет собой юридическое основание его обязательства передать право собственности на проданную вещь. Каждая из сторон принимает на себя обязанность известного предоставления лишь потому, что она получает право требования на предоставление от другой стороны, что и является основанием договорного обязательства», – писал Р. Саватье. – «Таким образом, возникает взаимозависимость соответствующих предоставлений каждой стороны другой стороне. Определение основания обязательства приводит, таким образом, к тому, что эти взаимные предоставления включаются в двусторонний договор. От этого зачастую зависит его действительность. <…> Однако во всех случаях, если речь идет о ценной бумаге на предъявителя или ордерной, возражение о недействительности основания не может быть противопоставлено добросовестному держателю ценной бумаги»21.

Ожидание наступления определенных правовых последствий, таким образом, может составлять основание (каузу) обязательства. Однако ни Р. Саватье, ни А.С. Кривцов,