class="p1">Кто же там в центре круга теперь? Какая из красавиц Ветвистого Оленя? Пестрошейка?! В центре круга Вереск увидел Пестрошейку. А вокруг нее вился и приплясывал… Оборут?

Пестрошейка пыталась бежать, вырваться из круга. Но соплеменники ее не пускали. Кто же с Оборутом по доброй воле танцевать будет? Оборута все знали. Горбун с длинными руками. Идет Оборут, а руки так свисают, что за землю цепляются.

Да ладно бы только это! Животных он мучить любил. Не убивал белок, как другие охотники, а голыми руками ловил. Долго белки в его руках извивались. Смотреть было тошно. Охотники однажды это увидели, Оборута побили. Он только обозлился и глубже в лес уходить стал. Туда, где людей поменьше, да белок побольше.

И вот он теперь вокруг Пестрошейки танцует. Тянет к ней эти руки свои. Хохочет. Пестрошейка ревет и воет, как ей противно.

— А ну отойди от нее! — Вереск разорвал брачный круг, встал между Пестрошейкой и Оборутом.

— Наш новый шаман пришел! — Оскалился в улыбке Оборут.

— Почему ты так его назвал? — Строго спросил настоящий шаман. — Отвечай!

— Да как же?! — Оборут развел руками, точно дерево ветками замахало. — У нас ведь только шаману положено с духами разговаривать. А этот так с духом болтает. Точно родному отцу ему кланяется.

Повисла тишина. Все замерли. Разговор с духами — серьезное обвинение.

— Вереск, это правда? То, что Оборут говорит? — строго спросил шаман.

— Да кому вы верите? — Вступилась за сына Кауха. — Живоглоту этому?

— Правда или нет? — Шаман так своим посохом о землю ударил, что она затряслась. А еще он Вереску в глаза заглянул. Да так, что душа у юноши в клубок свернулась от холода и страха.

— Правда, — не смог солгать Вереск. Сказал, и холод сразу отпустил его.

Толпа ахнула и расступилась. Точно Вереск был болен какой-то плохой болезнью.

— Знаешь ли ты, что запрещено это? — Продолжил свой допрос шаман. — Что только я в нашем племени могу с духами разговаривать?

— Знаю! — со вздохом ответил Вереск.

— Завтра совет созывать будем! — Объявил шаман. — Решим, что с тобой делать.

Побег

Вереск вернулся в свой шатер мрачнее тучи. Кауха за ним по пятам следовала. Еще и Пестрошейка с ними увязалась. Не звал ее никто в гости, без спросу в шатер вошла.

Сели, помолчали.

— Уходить тебе надо, Вереск! — Наконец сказала Кауха. — Нельзя больше здесь оставаться.

— А как же ты, мама? — Встрепенулся юноша. — Я тебя не брошу!

— За меня не бойся, — слабо улыбнулась Кауха. — Племя меня не обидит. Я ведь старуха. Тридцать вторая зима на носу. Стариков никто обидеть не смеет. Они скоро сами духами станут. Какой дурак против духов пойдет?

Посмотрел не нее Вереск. Какая же она старуха?! Ну, волосы седые, ну морщины вокруг глаз. Но глаза-то! Глаза какие! Огонь жизни в них так и плещется!

— Я с тобой пойду! — вдруг вступила в разговор Пестрошейка.

— Ты?! — Удивился Вереск. — Я даже не знаю, куда пойду. Может, погибну я.

— Лучше с тобой погибнуть! — Возразила Пестрошейка. — Чем с этим вашим Оборутом жить.

— Уходи! — Накинулась на Пестрошейку Кауха. — Двух парней погубила! Мало тебе? Теперь за моего сына взяться решила?!

— Не губила я никого! — Гордо ответила Пестрошейка. — Судьба губит, а не люди. Может, и погублю Вереска, а может и спасу. Путь ему длинный предстоит. Одному точно не пройти.

— Ладно, — отступила Кауха. — Будь по-вашему. Только тогда и духа кувшина с собой заберите. Не то шаман его уничтожит.

Вереск достал маленькую глиняную крынку. Когда Кауха коз доила, молоком крынку доверху наполняла. И сейчас оно в ней плескалось

Юноша подошел к огромному молочному кувшину с глиняной крынкой в руках.

— Эй, дух! — позвал он. — Я тебе молока принес! Свежего! Только что из-под козы! Полезай в эту крынку! Какая тебе разница, где жить? Главное, чтоб молоко было!

Из кувшина вырвался ветер, пролетел над крынкой, молоко в ней заволновалось.

— Не хочу я в крынку! — Обиженно ответил дух. — Маленькая больно! Тесно в ней будет.

— Уходить нам надо! — Объяснил Вереск. — А кувшин этот я не утащу. Тяжелый больно.

— Значит, здесь останусь, — буркнул дух. — Видно, судьба у меня такая!

Делать нечего. Пришлось кувшин откапывать. Сильно он в землю врос. Вереск всю ночь трудился. Тяжелый кувшин оказался. Пока он в землю врыт был, никто и не знал, какой он тяжелый.

На свободе

С первыми лучами солнца Вереск и Пестрошейка отправились в путь. Кто кувшин на спине понесет? Пестрошейка, конечно. У мужчины в пути только копье в руках должно быть. Пока мужчина от поклажи освобождаться будет, пещерный лев или медведь его три раза съесть успеет, да кости выплюнуть.

— Хорошо идем! — Дух в кувшине повеселел. — Хорошую ты жену себе выбрал, Вереск! Сильную.

У Пестрошейки ноги подгибались под тяжестью кувшина, но она терпела, шла. Больно было Вереску на это смотреть. Но что поделать?

— Давай привал устроим, — предложил юноша.

— Привал — это хорошо! — обрадовался дух кувшина. — А то меня совсем от вашей дороги взболтало!

Он еще и жалуется! Вот бездельник! Сидит себе в кувшине, и бед не знает.

Спустились к реке. Пестрошейка кувшин в осоке спрятала.

— Я на солнышке погреться хочу! — завопил дух. — Зачем меня в траву сажают?!

— Чтоб не подглядывал, — ответила Пестрошейка, — как я купаться буду.

— Да чего я там не видел?! — Возмущался дух. — Я таких богинь разглядывал, которые на облаках живут! Думаешь, ты меня удивить сможешь?!

Вереска, конечно, в осоку никто не прятал, но глаза он опустил и чуть-чуть отвернулся. Раздался плеск воды, это Пестрошейка в воду окунулась. Прошло немного времени.

— Вереск! — Наконец позвала она. — Иди сюда!

Обернулся Вереск и чуть не ослеп. Пестрошейка стояла на берегу совсем голая. Мокрые волосы липли к высокой груди. Какие там богини на облаках?! Пестрошейка красивее всех их была.

— Иди сюда! — Еще раз позвала Пестрошейка и руки к Вереску протянула.

— Да как же так?! — Опешил юноша. — Шаман нам разрешения не дал. Нельзя без этого!

— Да где ты здесь шамана видишь?! — засмеялась Пестрошейка. — Мы сами себе хозяева!

Девушка легла на песок и увлекла Вереска за собой.

Юноша обнял ее и забыл обо всем на свете.

Природа сама подсказала, что и как делать. Вереск и не знал, как это приятно, с женщиной быть. Кажется, Петрошейке тоже понравилось.

Вереск и не заметил, как они уснули. Прямо на берегу, обнявшись. Неправильно это было. Кто-то должен не спать, по сторонам смотреть.

«Дух посмотрит, — решил Вереск, проваливаясь в сон, —