class="v">В подводных вулканах, на лаве.

Сердца наши голос прадедовский жжет

Призывом к победе и славе.

Здесь Беринг великий в полуночной тьме

Покоится рядом с морями,

И ржавые ядра на низком холме

Недвижно лежат с якорями.

Шли наши отцы по высоким огням

Созвездий дорогою млечной,

Они оставляли моря эти нам

Во власть и наследство навечно.

И нашим судам по заливу одним

В походы идти на рассвете.

Путями отцов мы идем, и по ним

Суда поведут наши дети.

Летит за кормой одинокий баклан

И стаи проносятся чаек.

Идут корабли в голубой океан,

Зарю молодую встречая.

Мы знаем дорогу и ночью и днем,

Наш компас проверен отцами.

Мы древним путем в океане идем —

Путем, завоеванным нами.

Поэт

Умри, мой стих,

умри, как рядовой…

В. Маяковский

«Буржуйка» чадила опять нестерпимо,

Нисколько не грея, шипя и треща.

И копоть слоями лилового грима

Ложилась на лицах, бумагах, вещах.

В одиннадцать ночи принес телеграммы

С Восточного фронта рассыльный ему.

И сел он за стол,

Молчаливый,

Упрямый,

Почти задыхаясь в нависшем дыму.

И вот уже, ритма ловя нарастанье,

Приходит строка,

Беспокойна,

Строга,

И первые строфы прямым попаданьем

Ложатся в далеких окопах врага.

А следом в развернутое наступленье,

Для сабельных рубок,

Для конных погонь

Рисунки резервным идут подкрепленьем,

Открыв по противнику беглый огонь,

Весомые, злые…

Поднялся, сутулясь,

Ладонями стиснул пылающий лоб,

— Довольно!.. —

На стыке заснеженных улиц

Горел подожженный рассветом сугроб.

И легкие,

Будто бумажные клочья,

И яркие,

Будто агитплакат,

К востоку от вдаль уползающей ночи

Летели раскрашенные облака.

Москва просыпалась обычно и просто.

А в мутных витринах,

Грозны и крепки,

Вставали дежурными «Окнами РОСТА»

Стихов,

Рядовых и бессмертных,

Полки.

Следы

Если на глади морской воды

восстановить следы

всех кораблей,

сколько б морщин увидала ты

на ней!

Сколько при свете полночных звезд

вновь бы легло борозд

морю на грудь,

и каждое судно оставило б хвост

длинный, как Млечный Путь.

Но море счастливо. Никогда

следов не хранит вода,

даже на берегу.

А я одного твоего следа

с жизни стереть не могу!

Февраль 1941 г.

О волнах

Когда вечереет и закатное пламя

За морем вспыхивает реже и реже,

Ты видала, как волны припадают губами,

Розовыми и теплыми, к песку на прибрежье?

А когда над бухтой распустятся звезды

Пушистыми почками в вечер пахучий,

Слышала ты, как полнится воздух

Жалобой моря, что песок неуступчив?

Волны тоскуют легко и привычно,

Волнам не спится, волнам рокочется.

А песок молчит, и ему безразлично,

Очень ли морю на берег хочется.

Чуть шевелится, млея, огромное,

Будто не море, а заводь в корытце.

Но однажды вздрогнет, от страсти темное,

И берегу некуда будет скрыться.

И ты увидишь — такое близкое,

Оно налетит, громыхая, шалое,

Стиснет в объятьях, сомнет, и выласкает,

И уйдет, успокоенное и усталое.

Февраль 1941 г.

Лесовик

Он под вечер приехал, зашел, посидел,

Трубку выкурил, новости рассказал,

И никто не заметил, что он поседел,

Что опутали густо морщинки глаза.

Говорил о зверье, убегающем в тьму,

О повадках козуль, о забавах лисят

И мельком в разговоре сказал, что ему

По метрической выписи под шестьдесят.

Удивились ребята: — Да ты ведь старик,

Из тайги уходить бы пора по годам.

Не могу, — отвечает, — я к лесу привык,

Я родился, и жил, и состарился там.

И пока выручает тайга старика,

Коли выйдет кабан или прянет коза,

Не откажет винтовка, не дрогнет рука,

И про слух бы плохого никак не сказал.

— Ну, а хворь нападет от людей в стороне? —

Улыбнулся, прищурил с хитринкою глаз:

— Я, ребятки, кремневой породы, и мне

Умирать не от хвори придется, а враз.

И тогда в одночасье не станет кремня… —

Пошутил, даже песню с парнями пропел,

А под утро, навьючив мешки на коня,

Он опять в чернолесье ушел по тропе.

И сказал лесоруб: — Сколько он ни старей,

Ни к кому не пойдет из тайги на поклон.

Чем ни больше дробится кремень, тем острей

И, пожалуй, упорней становится он.

Москва

Июнь 1940

Всеволод Багрицкий

(1922–1942)

Дорога в жизнь

Почему же этой ночью

Мы идем с тобою рядом?

Звезды в небе — глазом волчьим…

Мы проходим теплым садом.

По степи необозримой,

По дорогам, перепутьям…

Мимо дома, мимо дыма

Узнаю по звездам путь я.

Мимо речки под горою,

Через южный влажный ветер…

Я да ты, да мы с тобою.

Ты да я с тобой на свете.

Мимо пруда, мимо сосен,

По кустам, через кусты,

Мимо лета, через осень,

Через поздние цветы…

Мы идем с тобою рядом…

Как же вышло? Как поймешь?

Я остановлюсь. Присяду.

Ты по-прежнему идешь.

Мимо фабрики далекой,

Мимо птицы на шесте,

Мимо девушки высокой —

Отражения в воде…

1938

«Отчего же дым над городом…»

Отчего же дым над городом,

Тишина и голубое небо…

Тополей раздвоенные бороды

И больших домов ковриги хлеба.