– Я переведу за тебя эти латинские тексты, если ты сначала отдашь мне свое пирожное, – предлагала я, и он с радостью соглашался. Наш отец хвалил учебу Лаэрта, а когда я показала ему свои аккуратные ряды цифр, он только погладил меня по голове, будто я была его собачкой.

Лаэрт был моим постоянным спутником и моим единственным защитником. После уроков мы вместе с другими детьми играли в пятнашки на пыльных улицах или на деревенской лужайке. Я была маленькая, и меня легко ловили и заставляли стоять в круге под названием «ад» до тех пор, пока я не поймаю кого-нибудь другого и не освобожусь, или пока Лаэрт не сжалится надо мной. Однажды Лаэрт спас меня от собаки, которая ухватила меня зубами за ногу и разодрала спину когтями. Он избил собаку до потери сознания и вытирал мою кровь своей сорочкой, пока я в ужасе прижималась к нему. Мои раны зажили, а отец велел мне не беспокоиться: он сказал, что шрамы никто не увидит до тех пор, пока я не выйду замуж. Но еще много лет я дрожала от страха при одном виде комнатной собачки на руках у какой-нибудь дамы.

Наверное, у меня были нянюшки, которые ухаживали за мной, но я не помню ни их имен, ни их лиц. Они не слишком заботились обо мне, отпускали гулять на свободе, как домашнюю козочку. Никто не чинил мою порванную одежду и не удлинял юбки, когда я из них вырастала. Я не помню ни нежных слов, ни душистых поцелуев. Отец иногда ставил меня на колени, клал ладонь на голову и торопливо произносил благословение, но рука у него была тяжелая, а прикосновение – не такое нежное, как мне бы хотелось.

Отец нашел работу раньше, чем мы разорились. Он случайно добыл сведения о враге Дании, норвежском короле Фортинбрасе. За это он получил почетную должность министра короля Гамлета. Отец так говорил об этой награде, будто его сделали правой рукой самого Бога, и с этих пор нас ждет замечательная жизнь.

Мне было всего восемь лет, а Лаэрту двенадцать, когда мы переехали из деревни в замок Эльсинор. По этому случаю я получила новый комплект одежды и голубую шапочку, расшитую бисером, на непокорные волосы. Мы с Лаэртом бежали рядом с повозкой, на которой перевозили наше имущество. Я болтала без умолку от волнения.

– Этот замок будет похож на рай, такой, какой видел Святой Иоанн? У него будут башни, сверкающие золотом и драгоценными камнями? – спросила я, но отец только рассмеялся, а Лаэрт назвал меня глупой.

Вскоре суровые башни Эльсинора показались на фоне голубого неба. По мере того как мы приближались, замок выглядел все более громадным, он был больше целой деревни, и даже солнце не могло оживить его серые каменные стены. Эльсинор не сиял и не сверкал. Бесчисленные темные окна выстроились тесными рядами, как шеренги солдат. Когда мы прошли под тенью ворот во двор замка, мое разочарование переросло в ужас. Я задрожала. Я потянулась к руке отца, но поймала только край его плаща, его складки ускользали, как вода.

Две маленьких комнатки на первом этаже неподалеку от домика привратника стали нашим новым жилищем. По сравнению с просторным домом, возвышавшимся над деревенскими улицами, комнаты замка показались нам темными и сырыми. Единственной мебелью были кресло, три табурета и буфет из дуба. К этому отец прибавил немногие предметы, которые были достаточно хороши для нашего жалкого жилища в замке: вышитые подушечки, перины из гусиного пуха и несколько серебряных блюд. Окна выходили на конюшни, а не на оживленный двор замка, суливший множество развлечений. Но отец потирал руки от восторга, так как даже это убогое жилье служило доказательством его удачи.

– Я завоюю расположение короля и буду носить шляпу, отороченную мехом, а король будет доверять мне свои самые сокровенные тайны, – с уверенностью говорил он.

На первом пиру при дворе, на котором мы присутствовали, я была слишком взволнована и ничего не ела. Все было новым и удивительным. Король Гамлет казался мне великаном со своей широкой грудью и огромной бородой. Его голос напоминал раскаты грома. Принц Гамлет, которому тогда было лет четырнадцать, носился по залу, довольно грациозно, и вытворял всякие глупости. Его темные волосы так и летали вокруг его головы. Я была в таком восторге, что тоже пустилась в пляс. Королева Гертруда подошла ко мне и со смехом пощекотала меня под подбородком. Я улыбнулась ей в ответ.

Потом я увидела шута, прыгающего по залу в фантастическом цветном наряде. На нем была остроконечная шляпа со звенящими бубенчиками и пестрый костюм. Казалось, они с Гамлетом подражали выходкам друг друга. Меня вдруг охватило смущение, и я убежала к отцу.

– Ах, ты, моя красавица, – сказал отец. – Королева тебя заметила. Иди, потанцуй еще. – Но я не двинулась с места.

Я наблюдала за шутом, который напоминал мне шипящий, искрящийся фейерверк. Хотя я не слышала его шуток, я видела, как король хохотал и кашлял, пока его лицо не побагровело, и он не начал задыхаться. Он привстал со своего кресла, а стражник стал бить его кулаком по спине, пока у него изо рта не выплеснулся эль. Тогда шутник сам схватился за свое горло и упал на пол, дергая руками и ногами и изображая смерть. Принц Гамлет присоединился к представлению и толкал шутника до тех пор, пока тот не вскочил снова, как теннисный мячик, вспрыгнул на стол короля и запел.

– Кто это? Почему он так странно себя ведет? – спросила я у отца.

– Его зовут Йорик, он личный шут короля. Подобно идиоту, или безумцу, он может безнаказанно высмеивать короля. Его выходки ничего не значат, – ответил отец и махнул рукой.

Я смотрела, как Йорик помогал Гамлету сделать кульбит перед королевой, и она захлопала в ладоши, когда он перевернулся через голову.

– Мать просто молится на юного принца, – пробормотал отец себе под нос.

– Почему? Он для нее бог? – наивно спросила я.

– Нет, глупышка, это значит, что она его просто обожает, – ответил отец.

На мгновение я позавидовала Гамлету. Но я тоже чувствовала, что не могу оторвать от него глаз, и после того вечера искала встречи с принцем по всему Эльсинору. Я знала, что с таким живым характером он будет прекрасным товарищем по играм. Лаэрт тоже так считал. Когда один из его спутников объявил о приближении Гамлета, брат поспешил во двор, и я побежала за ним. В самом деле, Гамлет притягивал молодых людей при дворе, как магнит притягивает кусочки железа, и он благосклонно принимал наше обожание, не презирая нас. Я смотрела, как принц показывал нам трюки и фокусы, которым научился у Йорика, но никогда не решалась заговорить с ним.

У Гамлета был товарищ, парень с рыжеватыми кудрями и худыми руками и ногами, который сопровождал его повсюду. Горацио был столь же неторопливым, сколь Гамлет – бойким, и столь же молчаливым, сколь Гамлет – разговорчивым. Мальчиками младше себя Гамлет командовал, но с Горацио он беседовал серьезно. Горацио улыбался, когда улыбался Гамлет, и кивал, когда кивал Гамлет. Он всегда держался рядом с принцем, подобно тени.

Мне было десять лет, когда я в первый раз заговорила с принцем Гамлетом. Это произошло в день его рождения, когда Гамлет вместе с королем и королевой торжественно шествовал по деревне и по окрестностям замка. Вместе с отцом и Лаэртом я стояла в толпе, во дворе Эльсинора, и ждала его возвращения. От волнения я прыгала с ноги на ногу, сжимая в одной руке букетик диких фиалок, перевязанных белой ленточкой. Их желтые личики под пурпурными капюшонами уже начали клониться вниз, увядая на солнце, поэтому я старалась заслонить их другой рукой. Потом все закричали «Принц идет!».