разных конфет вперемешку, пожалуйста. – Если что-то и заслуживало на сто процентов названия «по-домашнему» – так это самодельные сладости, которые готовила Кэтлин. Карамельные и сливочные конфетки, драже с фруктовым соком всех цветов радуги. Я никак не могла ими наесться!

Лицо Кэтлин тут же засияло. Заворачивая мне тортик, она бросила примирительный взгляд в сторону Фергюса.

– А знаешь, почему на самом деле я сегодня испекла другой торт? – спросила она его. – У меня закончился шоколад, и вчера Кормак уехал за пополнением запасов. А на материке он встретил двух туристов – мужчину и подростка из Америки. Они пропустили корабль и, можно сказать, застряли. Так вот, мой дорогой Кормак предложил забрать их сюда.

– Аха! – Фергюс бросил вилку и, прищурившись, пристально взглянул на Кэтлин. – Отпускники! Я так и знал: что-то тут не так!

Кэтлин измученно выдохнула.

– Только не начинай опять! – крикнула она, насыпая мне конфеты в кулёк. – Твоё бухтение по этому поводу все знают наизусть.

Это точно! Каждому жителю острова Патч множество раз приходилось слышать, как Фергюс жалуется на приезжих. Притом что туристы почти никогда сюда не приезжают – ведь хватает других, более популярных островов, которые не слишком удалены от ирландского побережья. Путешественников Фергюс мог встретить, только когда Кормак, муж Кэтлин, привозил их с материка вместе со своими покупками. Потом старик жаловался на них часами.

Вот и сейчас он оскорблённо скрестил руки на груди. Однако, к моей радости, Кэтлин прервала его возмущённую тираду.

– Что это за туристы? – спросила я с интересом. – И почему Кормак не привёз их сюда ещё вчера?

– Этого я тоже не знаю, – призналась Кэтлин. – Когда я говорила с ним по телефону, связь была очень плохой. Наверняка у этих двоих возникли какие-то проблемы, которые им нужно было решить, и Кормак вместе с катером остался там ради них. Я, честно, жду не дождусь наших гостей. Вы тоже?

– Кэтлин О’Салливан, – сказал Фергюс почти торжественно, – в такие моменты очень заметно, что ты родилась на материке.

Тем временем Кэтлин насыпала кулёк конфет и протянула мне его через витрину вместе с упакованными кусками торта.

– Передавай Нане большой привет! – добавила она, подмигнув мне. – И спроси заодно, как люди могут определить, что у овцы болит живот. Я знаю одного старого осла, у которого такое вздорное настроение, что это точно неспроста!

– Будет сделано! – И я поспешила на выход из пекарни.

Первую часть пути я бежала изо всех сил, чтобы поскорее оставить позади небольшое скопление домов.

Помимо маленькой пекарни Кэтлин в центре острова была крошечная школа вместе с библиотекой, церковь и «Грэхам Инн» – одновременно и гостиница, и ресторан, и паб. Ещё и отделение почты, кстати. По сравнению со всем остальным островом здесь было немного шумно. А я ни с кем не хотела разговаривать.

Только добежав до дорожки, которая вела к дому Наны, я немного сбавила скорость. Надо мной светилось ярко-голубое небо, и в моём шерстяном свитере я слегка вспотела. Такая чудесная погода у нас бывала не часто, даже в июне. Мы больше привыкли к тучам, густому туману и дождям. А когда остров Патч поворачивался к нам другой, дружелюбной стороной, он превращался в остров с картинки: холмы переливались всеми оттенками зелени, в воздухе разносилось щебетание птиц, и кусты можжевельника источали дивный аромат.

Но сейчас я была слишком взволнована, чтобы просто радоваться солнечному утру. Где-то в голове я ещё слышала голос Кэтлин.

«Подросток», – сказала она. Может быть, это девочка, с которой я смогу подружиться? Не хотелось это признавать, но в одном старый Фергюс был прав: для тринадцатилетнего ребёнка ненормально проводить столько времени в одиночестве. Общеобразовательная школа на острове уже два года пустовала, а колледжа здесь никогда и не было. Поэтому остальные дети с острова переехали с их родителями на материк. Только я занималась дома со своей бабушкой, которая обучала меня на ветеринара. Ни за что на свете я бы не поменялась местами со своими бывшими одноклассниками, но так или иначе мне действительно одиноко. Особенно с тех пор, как и Бриана со своими родителями переехала в ближайший крупный город.

Бри была для меня кем-то вроде лучшей подруги, и я по ней очень скучаю. С ней мы разделили бессчётное количество кульков конфет, вместе катались на пони местного фермера Орина и хохотали над мыльными любовными романами в библиотеке. Кроме того, мы могли болтать друг с другом почти о чём угодно – но только почти. Почему по вечерам у меня никогда нет времени, по-прежнему оставалось нашим с Наной секретом. Из-за этого Бри порой дулась на меня целыми днями. Возможно, из-за всего этого мы постепенно «прикипели друг к другу», как это называла Нана. Впрочем, кажется, Бри не питала ко мне слишком уж тёплых чувств. Прощаясь, мы решили, что будем писать друг другу письма каждую неделю: нам казалось, это так очаровательно старомодно. Тем не менее, когда по понедельникам к нам приходило почтовое судно, то чаще всего для меня писем не было. Весточки от Бри приходили максимум раз в месяц, и каждый раз её письмо начиналось со строчки: «Мне жаль, что я только сейчас смогла тебе написать, но здесь столько всего происходит!»

От этих слов где-то в глубине души я всегда чувствовала лёгкий укол. Наверняка на материке у Бри появилось много новых подружек – причём таких, которым не приходилось ничего от неё скрывать. Но, судя по всему, моё одиночество тоже должно на следующей неделе закончиться! Я ожидала, что если мне повезёт, та девочка из Америки будет так же помешана на животных, как и я.

И словно эта мысль была волшебным заклинанием, в следующий момент из куста можжевельника на дорогу выпрыгнула чёрная тень. Я в ужасе рассматривала существо, которое с вызовом глазело на меня в ответ. Это была кошка с огромными совиными глазами, и она показалась мне совершенно чужой. Ведь я могла поклясться, что знаю лично всех домашних животных на острове.

«Если слева чёрный кот – то тебе не повезёт», – прозвучало в моей голове. Или, может, всё наоборот? «Если справа чёрный кот – значит, он беду несёт».

Старый Фергюс наверняка это знал, но мне не хотелось возвращаться, чтобы спросить его об этом.

Я быстро села на корточки, сунула палец в пакет с тортом и, обмакнув его в сливочный крем, вытащила обратно.

Кот не заставил себя долго упрашивать, и когда он погрузил свой шершавый язык в сливки, я прошептала:

– Ты принесёшь мне счастье, и совершенно