Как и любой хороший бизнесмен, Майкл был педантичен и дотошен в своей работе и не забывал поставить точки над всеми Он был настоящим профессионалом. Готовясь к операции, не оставлял без внимания ни одну мелочь, тщательнейшим образом выяснял все, что могло иметь хоть какое-то отношение к делу. Были разыграны и проанализированы все возможные сценарии. Однако существовало одно важное отличие: фирма его состояла из одного человека. Ни отдела исследований и внедрения, ни многочисленных секретарш, ни вице-президента по кадровым вопросам. Майкл всегда работал один; в его ремесле нельзя было доверять никому. Он предпочитал действовать «ниже зоны обнаружения радара»: никаких правительственных ведомств, никаких дел с преступниками или с теми, кто не поскупился на страховку. Нигде никаких следов, которые могли бы указать на него. За считаные минуты войти и выйти, не совершить ни одной ошибки, не оставить никаких улик и, что самое главное, не быть схваченным на месте преступления.

Сейчас, когда ООН прервалась на летний отпуск, в посольстве из обслуживающего персонала почти никого не осталось. Два дежурных охранника, которые сменяются через двенадцать часов, несколько секретарей — и только. Все остальные вернулись домой наслаждаться гористой пустынной землей, представителями которой они являлись.

Посол Анвар Шри Рускот раньше был военным, дослужился до генеральских звезд, а впоследствии преуспел на дипломатическом поприще; однако в списке его главных талантов этот занимал лишь скромное четвертое место. В первую очередь генерала Рускота знали на международном черном рынке как первоклассного тайного агента, скупщика краденого и торговца, специализирующегося на антиквариате, драгоценностях и живописи, и все это под прикрытием дипломатической неприкосновенности. На его взгляд, дипломатический багаж являлся величайшим изобретением человечества, превосходящим электричество, лампочку накаливания и женщин, вместе взятых. В правоохранительных кругах упорно ходили слухи о его нечистоплотных делишках, однако ФБР и Интерпол были бессильны что-либо предпринять. Если хорошенько тряхнуть дерево, Государственному департаменту в руки свалится серьезный кризис, который запросто может перерасти в кровопролитие между не совсем дружественными странами.

Когда генерал Рускот находился в Нью-Йорке, то управлял своими владениями с пятнадцатого этажа посольства, куда был закрыт доступ охранникам, советникам, секретарям и вообще всем тем, кто сует нос не в свое дело. Рускот утверждал, что здесь он решает самые деликатные государственные проблемы, которые, будучи преданы огласке, приведут к катастрофическим для мировой дипломатии последствиям. Никто и ни при каких обстоятельствах не поднимался на пятнадцатый зтаж.

Майкл стал первым, кому представилась возможность взглянуть на истинную деятельность посла. Сент-Пьер висел посреди комнаты на кевларовом тросе, в пяти футах над полом, вооруженный тонким фонариком. Просторный кабинет представлял собой нечто среднее между библиотекой джентльмена и притоном курителей опиума. У дальней стены разместился массивный дубовый стол, окруженный креслами с высокой спинкой, обтянутыми красной кожей, а в противоположном углу на толстом ковре в окружении подушек, готовых принять кочевников, стоял кальян, от которого в воздухе до сих пор висел тяжелый запах опиума. Восточный антиквариат и живописные полотна, персидские ковры и гобелены соседствовали с папками, картотеками и компьютерами, хранящими информацию о каждой тайной сделке, о каждом незаконном платеже, о каждой нечистой операции на черном рынке. Хотя большинство преступников подходит к ведению записей о своих деяниях очень осторожно, генерал Рускот к их числу не относился; в конце концов, он находился не на американской территории, это была самая настоящая земля Акбиквестана, защищенная Венской конвенцией.

Майкл вошел в переулок вскоре после полуночи и сразу приступил к делу. Выложенный гранитными блоками фасад четырехэтажного здания бутика, расположенного неподалеку от Мэдисон-авеню, представлял собой мечту скалолаза. В рюкзачке за спиной у Майкла лежали несколько отрезков тонкого, но прочного кевларового шнура; на поясе закреплены карабины, кольца и сумка с инструментом: все металлические поверхности обмотаны изолентой, чтобы не звенели. Оказавшись в темноте переулка, Майкл осмотрелся и начал подниматься, цепляясь пальцами за невозможно узкие щели между гранитными плитами. Играючи, он за считанные минуты взобрался на крышу бутика и, пройдя по ней, оказался у примыкающего восьмиэтажного жилого дома. Сильный и ловкий, Майкл перемещался с одного здания на другое, приближаясь к Пятой авеню и поднимаясь все выше и выше над ночным городом. Ему нравилось лазать по домам гораздо больше, чем по скалам. Для него это был вызов, и победа приносила большее удовлетворение. Страсть к отвесным поверхностям, возведенным человеком, пробудилась у него еще в колледже: башня студенческого общежития стала его первым Эверестом. Тогда Майкл добрался до окна двадцать второго этажа, бесшумно проскользнул в комнату, выбрался обратно и спустился вниз, — и все это ради экзаменационных билетов. Это маленькое приключение не принесло желанных плодов — девчонка, ради которой он стащил билеты, все равно провалилась на экзамене.

На крышу акбиквестанского посольства Майкл спустился с примыкающего восемнадцати этажного жилого здания. Установленная в 1968 году стеклянная панель, пропускающая внутрь естественный свет, была оснащена сигнализацией, с которой ему удалось без труда разобраться при помощи своих замечательных инструментов. Сняв стекло, Майкл в прибор ночного видения осмотрел помещение, после чего спустился вниз. Жуткое жилище, жуткое собрание произведений искусства. Майкл внимательно изучил планы и мог при желании нарисовать их с завязанными глазами; ему был знаком каждый квадратный дюйм этого кабинета задолго до того, как он сюда попал.

Из различных источников Майклу было известно о большом количестве необработанных алмазов, которые должны храниться где-то здесь. Надежды сбылись, когда перед его ловкими пальцами не устоял сейф «Велл-Фарго» 1908 года, высотой в шесть футов. Да, в нем действительно лежали алмазы. Майкл раскатал свиток черного бархата, и они засверкали, словно звезды на ночном небе, искрясь и подмигивая. Столько, что ими можно было наполнить доверху банку из-под печенья. Стоимость на черном рынке — тридцать миллионов долларов, проследить которые невозможно. Но что было еще приятнее — о пропаже алмазов не заявит никто и никогда. Вне всякого сомнения, они краденые, незаконно застрахованные, и об их существовании известно немногим избранным. Посол ни за что не поднимет тревогу. Слишком много вопросов возникнет по поводу происхождения этих алмазов. Ни при каких условиях никто не должен подниматься на пятнадцатый этаж, чтобы совершить осмотр места преступления. Никакой полиции, никаких следователей и, значит, никаких проблем.

* * *

В тот самый момент, когда распахнулась дверь сейфа, капрал Хавьер Самаха скучал на посту у входных дверей посольства. Охранники бросили жребий, определяя, кому посчастливится отправиться домой, и Самаха, как водится, вытянул короткую спичку. От монотонных двенадцатичасовых дежурств у него ныли ноги и болела голова. Вот и эта ночь со вторника на среду, как всегда, выдалась однообразно спокойной. Поесть, почитать, разложить пасьянс — и больше заняться нечем. Чужак во враждебной стране — что может быть хуже? Однако за все то время, что Самаха проработал в посольстве, ни с кем из его соотечественников ни разу не случилось неприятностей. Поэтому он считал безосновательной манию преследования, которой страдал посол, а навязанные меры предосторожности — излишними. В конце концов, на дворе двадцать первый век, эпоха терпимости, а посольство расположено в самом разноплеменном, самом радушном городе мира. К тому же в разгар лета все радикалы и студенты на каникулах, и по крайней мере до сентября некому устроить хотя бы митинг протеста. Самаха сообщил дежурному секретарю, что собирается совершить обход пораньше. Ему хотелось размять затекшие ноги и проветрить голову. Обычно он начинал со второго этажа и двигался вверх, но сегодня, воспользовавшись имеющейся у него толикой самостоятельности, решил начать сверху.