Может быть, он и поспешил с этим, но теперь оставалось надеяться, что эзвал не полный кретин и его рассудок победит патологическую ненависть к человеку вообще и к Дже- мисону в частности. Хотя теплый и влажный ветер принес с собой еле ощутимый запах почвы, антиграв находился еще достаточно высоко.

Сквозь туман удавалось различить разноцветные пятна джунглей и морей приближающейся планеты. Чем ниже опускался антиграв, тем грандиозней становилась картина. Уже можно было разглядеть лохматые гривы лесов, спутанные кудри растений. Они тянулись к северу, занимая все пространство, которое охватывал взор. Где-то там внизу был и пролив Сатаны, где ждала смертельная опасность. Все вместе это называлось — Эристан-П.

— Твое молчание я расцениваю как желание совершить прогулку в одиночестве, — нарушил слишком затянувшуюся паузу Джемисон, — Могу это понять, но прошу учесть одно обстоятельство. Твое существование, как существование и всей твоей расы, стало возможно благодаря естественному отбору, который действует не только для вашего племени. Мы тряслись от холода в пещерах, добывая огонь; в муках придумывали оружие, чтобы избежать опасностей, постоянно находясь на волосок от гибели; кусались, царапались, дрались, резали, колотили, стреляли в единственном стремлении — выжить; и все эти тысячи лет вы разгуливали по своим владениям, непревзойденные по силе и разуму, не зная страха, не нуждаясь в одежде, убежище, огне, пище, оружии…

— В приспособлении к среде, — закончил его мысль эзвал. — А именно это и является главной задачей разумных существ. Разве человечество создало цивилизацию? Чепуха! Оно создало непреодолимый барьер между собой и средой! Вы столько всего нагромоздили и так все усложнили, что сами же стали препятствием для дальнейшего развития. Человек — это раб. Причем раб слабый, вынужденный зависеть от техники и пресмыкаться перед ней, гибнуть от малейшей неполадки в своем собственном организме. Зато его высокомерие и неутолимая жажда власти исключительны. В них и кроется величайшая опасность для других разумных рас вселенной!

Джемисон улыбнулся.

— Понимаю твой полемический задор. Но позволь спросить… Неужели раса, которая успешно ведет бой с врагами; раса, овладевшая знанием вселенной и познавшая ее законы; раса, достигшая звезд, — неужели эта раса не заслуживает ни малейшей похвалы?

— Похвалы?! — возмутился эзвал, — Да человек с его идеями — злокачественное образование на теле галактики. Ты уже долго изощряешься, пытаясь убедить меня в своем превосходстве. И одновременно взываешь о помощи. Типичная человеческая логика и типичное человеческое коварство! Так вот, я всю картину вижу иначе. Скоро мы приземлимся. Я не причиню тебе вреда, хотя, как ты понимаешь^ мог бы это сделать в любой момент. Внизу наши пути разойдутся. Я достаточно силен — ты в этом убедился. Не отрицаю, внизу могут ждать твари сильнее меня. Но разницу в силе покроет разум. Или ты считаешь, что те, кого я встречу, не только сильнее, но и умнее меня?

— Таких там нет, — вынужден был согласиться стремившийся сохранить объективность Джемисон.

Он был расстроен и встревожен тем, что его аргументы не нашли должного понимания.

— Пойми, — продолжил Трейвор, — твоя планета в сравнении с этой — ухоженный сад. Даже вооруженный до зубов солдат бессилен против толпы.

Ответ последовал молниеносно.

— А двое солдат? Да еше при условии, что один из них — наследственный урод и калека, который больше мешает, чем помогает второму, слепо надеясь на оружие, которым он чрезмерно гордится.

— Я не переоцениваю мошь своего оружия, хотя и недооценивать ее тоже не стал бы. К тому же нужно принять во внимание такую важную вещь…

— Как твой могучий разум, — подсказал эзвал, не дав высказать пришедшую в голову идею, — Тот самый, который подсказывает тебе столь бессмысленные аргументы.

— Не мой разум, — не сдавался Джемисон, — а твой. Я имею в виду то преимущество…

— Абсолютно не важно, что ты имеешь в виду. Ясно одно — ты стараешься убедить меня, что одному мне не выбраться с этого острова. Посмотрим…

Джемисон не уловил движения двух огромных лап эзвала. Он лишь услышал звон оборванных струн. Это лопнули два последних троса. От удара его подбросило вверх, а потом он полетел по крутой траектории, прежде чем стал просто падать вниз в густом и насыщенном влагой воздухе.

Холодная ироничная мысль эзвала догнала его.

— Ты человек предусмотрительный. У тебя за спиной не только аварийный запас, но и парашют. Надеюсь, ты благополучно приземлишься. А уж там во всей красе сможешь продемонстрировать свою любовь к разрушению и уничтожению. На всех обитателях джунглей, которых ты встретишь на своем пути. Прощай!

Джемисон рванул вытяжной трос парашюта и замер в ожидании. Время шло, но привычного рывка, предшествующего торможению, он не почувствовал. Падение не замедлялось. Неужели парашют запутался в тросах, оборванных эзвалом? Он завертелся в воздухе, желая узнать, что же произошло. Увиденное успокоило: парашют медленно выползал из мешка. Скорость падения тормозила его раскрытие, и потребовалось лишних несколько секунд, по истечении которых долго висевшая над головой Трейвора Джемисона площадка антиграва сменилась куполом парашюта. Джемисон отстегнул уже ненужные тросы и отшвырнул их в сторону. Теперь падение было медленным, намного медленнее, чем в земной атмосфере. А как могло быть иначе, если плотность воздуха на Эристане-П была около восемнадцати футов на кубический дюйм на уровне невидимого моря. Усмешка тронула губы Джемисона. Скоро и он сам будет на том же уровне.

Правда, вместо моря его ожидали несколько луж и заросли, очень похожие на просеку. Но это была отнюдь не просека. Отталкивающий, но знакомый вид поверхности заставил кровь сильней застучать в висках. Болото — это то же море, бездонное море слизкой, чавкающей и засасывающей в себя грязи. Джемисона охватило отчаяние. Он энергично задергал стропами парашюта, стараясь сделать спуск более пологим и таким образом достичь джунглей, которые были от него в равной степени далеко и близко — где-то в четверти мили. Земля неумолимо приближалась. В ожидании развязки он сжался в комок, застонав от бессилия…

Нет! Чувство скорого конца вызвало напряжение всех сил. Еще более натянув стропы, он сумел выиграть какое-то расстояние. Деревья оказывались всего в пятистах футах от него. До земли оставалось примерно столько же. Если бы он падал под углом в сорок пять градусов! Тогда бы он был спасен. Но при полном отсутствии ветра… Еще совсем недавно Джемисон ощущал слабое дуновение бриза, но теперь и он стих. Впрочем, какое это теперь имело значение…

Развязка приближалась с той же скоростью, что и земля. Триста футов, сто, пятьдесят… Ноги провалились в податливую серо-зеленую жижу. Джемисон инстинктивно забарахтался, но тут же замер и крепко схватился за прикрепленные к поясу стропы. Парашют лежал рядом, закрывая участок болота. Это могло спасти. Обмотав стропы вокруг рук, он вытащил себя из зловонной грязи, преодолев к тому же несколько футов. Мало… Слишком мало… До ближайшего края болота, до такого желанного берега, было не меньше тридцати футов.