Я отвел машину в какой-то двор неподалеку и пристроил под деревом. А сам поехал на метро. Куда бы вы думали? Ну конечно. На работу. На поклон к начальнику.

Наша юрконсультация в разгар летних отпусков производит унылое впечатление. То есть унылое впечатление она производит и во все остальные сезоны, но летом – особенно. Почти пустые коридоры, выкрашенные экономичной серо-коричневой масляной краской, ободранные двери с табличками, давно не мытые стекла окон. Когда здесь полно посетителей, как-то веселее. А тут – ни посетителей, ни работников. И только несгибаемый Генрих Афанасьевич Розанов на месте…

Секретарши не было. Видно, шеф отпустил ее по причине практически полного отсутствия дел.

Я постучал в дверь.

– Войдите, – донеслось из кабинета.

– Можно? – спросил я, приоткрыв дверь.

Разумеется, в отличие от всех остальных Генрих Афанасьевич был весь в делах. Удивительно – он всегда умудрялся найти себе занятие, даже в самый что ни на есть мертвый сезон. Вот и сейчас он был весь обложен бумагами и читал сразу несколько документов, делая заметки в большом блокноте.

Я вошел в кабинет. Здесь работал кондиционер! Внезапно я почувствовал, что больше всего на свете хочу остаться тут, в этой райской прохладе.

Он поднял голову и знаком предложил мне сесть. Я выбрал стул и сел. Пусть вас не удивляет, что я не бухнулся на первый попавшийся. Для того чтобы это объяснить, нужно знать психологию нашего шефа. Последнее время он увлекся разными умными книжками по психологии. И теперь считал, что по одним только жестам и мимике может сказать о человеке буквально все. Ну, скажем, если посетитель кладет ладони на колени, значит, он о чем-то умалчивает, если складывает руки на груди, значит, пытается защититься… Я бы добавил: если у него уверенное выражение лица, дорогой перстень на пальце, а приехал он на «мерседесе», значит, у него много денег и упускать такого никак нельзя… Короче говоря, теперь Генрих Афанасьевич все время следил не только за посетителями, но и за сотрудниками вверенного ему учреждения. Все это давно заметили, прочитали книжку «Азбука телодвижений» и вовсю пытались произвести своими жестами самое благоприятное впечатление на Розанова. А тот, бедный, никак нарадоваться не мог, какие у него служат трудолюбивые, энергичные и исполнительные коллеги-адвокаты.

Итак, я выбрал стул, чтобы Генриху Афанасьевичу было удобно наблюдать за моими телодвижениями, сел на край сиденья, принял независимую позу, одной рукой теребя ручку, а другой сжимая папку. По моему замыслу, эта поза должна была обозначать спокойную уверенность вкупе с тревогой по поводу незначительных проблем и энергичной готовностью к действию.

Судя по всему, беглый взгляд, который Генрих Афанасьевич бросил на меня, вполне его удовлетворил.

– Ну что, Гордеев? Как успехи?

Я пожал плечами:

– Похвастаться не могу. Сегодняшний процесс закончился… ну не совсем так, как бы мне хотелось.

– А что такое?

– Моему подзащитному, это Тепцов, который магазин ограбил…

Розанов кивнул, хотя я могу поставить ящик пива, что никакого Тепцова он не помнит.

– Ну вот, ему дали на два года больше, чем его подельникам – другим подсудимым. Но он сам виноват. Колоться надо, а он уперся рогом – и ни в какую.

– Да, бывает, – промямлил Генрих Афанасьевич. – Но ты, я вижу, бодрость духа не теряешь?

– Да нет… Вот только проблемка одна у меня, Генрих Афанасьевич…

– Какая? – насторожился Розанов.

– Машина сломалась. Карбюратор полетел.

– Ц-ц-ц, – поцокал языком Розанов.

– А зарплату все задерживают, – заключил я.

– Да, задерживают. И что же ты от меня хочешь?

– Нельзя ли мне, Генрих Афанасьевич, некую сумму получить? На ремонт машины?

Розанов покачал головой:

– Ты же знаешь, Юра, касса пуста. Отпуска, расходы всякие, туда-сюда… Откуда я тебе денег возьму?

Я пожал плечами:

– Ну тогда я, пожалуй, тоже в отпуск уйду. Отпускные-то вы мне обязаны заплатить.

Я знал, что Розанов не пойдет на такой вариант. В консультации и так оставалось всего два или три работающих адвоката. Не может же он вообще закрыть контору на летние месяцы.

– Ну нет, Гордеев, в отпуск я тебя не отпущу.

– Почему? – недоуменно поинтересовался я. – По трудовому законодательству имею полное право.

– Ты, того… – Генрих Афанасьевич поискал аргумент, но не нашел ничего лучше, как сказать: – Молодой еще. И работаешь у нас всего пару лет.

– Интересно, – вежливо улыбнулся я, – значит, у нас в консультации существует что-то типа дедовщины? Старослужащие имеют право отдыхать в летние месяцы, а новички – только в зимнюю стужу? Вот в президиуме городской коллегии адвокатов удивятся…

Розанов запыхтел как паровоз. Было видно, что он потихоньку созревает. В моем воображении все более явственно появлялась картина: я на берегу Химкинского водохранилища… Красота!

– Ну ладно, – произнес наконец Розанов, – выпишем мы тебе немного денег.

Победная улыбка появилась было на моем лице, когда Генрих Афанасьевич все испортил. Он сказал:

– Но только одно условие. Ты возьмешь одно дело…

Ну вот… Удружил.

– Но, Генрих Афанасьевич! – взмолился я.

– Никаких «но»! У меня людей нет. Простенькое дело. По назначению, в порядке статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса. Разберись с ним и езжай куда хочешь. Вот видишь – письмо прокуратуры, просят прислать адвоката по делу об умышленном убийстве.

Он протянул мне пару листов бумаги в прозрачной папке и принял позу, которая недвусмысленно означала: «аудиенция закончена».

– Но тогда, – выпалил я, – чтобы и на накладные расходы хватило. Как вы понимаете, без машины я тоже не могу.

Розанов вздохнул:

– Ну ладно, Гордеев. Выпишем тебе деньжат. Только смотри. Дело хоть и простое, но очень важное. Все-таки статья 105 пункт 3 Уголовного кодекса…

– Умышленное убийство из корыстных побуждений? – напряг я память.

– Вот-вот, – одобрительно кивнул Генрих Розанов.

Так я и знал!

– А что за дело? – Я поднял правую бровь, что означало крайнюю заинтересованность.

– Сходи к следователю, посмотри материалы дела. Ты же должен присутствовать при предъявлении обвинения.

Какая потрясающая заботливость. Голос Розанова приобрел явно отеческие интонации. Неспроста это… Гордеев, кажется, тебя поймали на тобой же приготовленную наживку.

– А что за дело-то?

– Да так, пустяки, – Розанов как-то странно улыбнулся. – Ты телевизор-то смотришь?