А в остальном пока особо вмешиваться в ход событий не стоит. Или стоит? Например, от лица Политбюро отправить предложение перевестись на учебу в МГУ или какой-нибудь другой московский институт аналогичной направленности?

***

Подкинув уголька в «буржуйку», хотя в Америке так эти печи не называл никто, Василий зябко поежился. Такого «отопления» хватало лишь на то, чтобы не околеть от холода в промерзлой квартире. Увы, но отопление больше не работало… Как не работало и много чего еще, к чему он так привык за два года жизни в эмиграции. Например, его работа. Эмигрантская газета, в которой он работал, сочиняя статьи про «ужасы большевистского режима», которые он придумывал прямо по ходу, вспоминая прочитанные до того антиутопии американских же писателей. По вечерам он, поскольку основного дохода не хватало на жизнь, подрабатывал таксистом, но сейчас не было и такси. В развернувшейся разрухе бензин стал на вес золота! И выдавали его только по карточкам — прямо как в одной из написанных им для газеты статей в СССР.

Впрочем, карточки теперь были на все — и никого это не смущало… У всех на памяти еще был погром ноября, когда почти неделю в городе вообще не было власти. Тогда вооруженная чем попало, вплоть до захваченных на каких-то брошенных складах на западе страны, техники и вооружения волна озверевших от голода и холода беженцев буквально затопила город и его окрестности. Что тогда творилось на улицах — жутко даже вспоминать. Грабежи, насилье, убийства, перестрелки… Однако миллионный город можно грабить долго — так что многие смогли где-то отсидеться и спастись. Как тот же Василий, просидевший эти дни в одном из подвалов неподалеку, постоянно трясясь за свою жизнь. Однако на четвертый день в город вошла армия — и после трех дней боев выбила превратившихся в банду, или скорее какую-то орду, беженцев. После чего уцелевшие жители принялись возвращаться по домам — глядя на то, как прямо на улицах военные расстреливают пойманных мародеров и бандитов…

И вот и Василий вернулся в свою маленькую квартирку, до которой так и не добрались грабители… И вновь можно любоваться на кое-как заделанную здоровенную трещину в стене, ведь большинство домов после землетрясений оказались в аварийном состоянии. Снова топить выданную властями железную печку сваленным во дворе углем. Снова готовить еду из выданных по карточкам продуктов. И когда, на два часа в день, дадут электричество от кое-как подремонтированной и запущенной тепловой электростанции, включать приемник и слушать радио… Вот только почему-то последнее время он все больше слушал не очередные обращения Президента к нации, где тот рассуждал про «брошенный Проведением вызов», а «вражеские голоса», транслируемые с Кубы советские радиопередачи… Слышал он и про ход восстановительных работ в СССР, и обращение товарища Пономаренко к народу, и прогнозы ученых…

Да, в отличие от СССР в США всевозможные прогнозы от различных журналистских агентств начали давать буквально в первый день после начала извержения… Точнее, как более-менее восстановили электроснабжение хотя бы в некоторых городах… Были и многочисленные заявления различных ученых и лжеученых, чьи слова зачастую полностью противоречили друг другу… Выступали представители различных религиозных конфессий и сект. И лишь совсем недавно, накануне католического Рождества, был озвучен официальный прогноз от американских ученых… Который почти во всем соответствовал советскому.

«Надо сходить карточки отоварить», — взглянув в окно, от которого осталась лишь небольшая «форточка», все остальное было забито фанерой, Василий Василич стал одеваться и вскоре вышел из дома… Спустившись пешком, лифты не работали с самой катастрофы, с пятнадцатого на первый этаж, он оказался на заваленной снегом улице, где лишь протоптанные людьми узкие тропки указывали на то, что жизнь не до конца ушла из этих мест… Полтора километра до склада он протопал, разумеется, пешком — сначала по тропкам на второстепенной улицах, а затем и по расчищенному военными «проспекту» — и вот и он, склад… Народу здесь собралось уже немало, оставалось лишь занять очередь — впрочем, двигалась она достаточно быстро. Люди давали карточку и забирали свой «проднабор», получая штамп о его получении. Все четко, привычно, по-деловому. Никаких тебе разговоров и досужей болтовни… Впрочем, люди в очереди и вовсе не больно-то горели желанием с кем-то общаться — даже привычные дежурные улыбки с лиц исчезли. Достаточно скоро очередь дошла и до Василия…

— С января выдача по карточкам безработных уменьшается на треть, — взглянув на него, коротко произнесла выдававшая продовольствие толстуха в военной форме.

На него и таких, как он, она смотрела с откровенным пренебрежением — словно спрашивая: а зачем вообще вас кормить? Ладно еще тех, кто работает… Но ведь теперь большинство людей лишились своей работы! Может быть, конечно, правительство еще найдет, чем их занять, но сейчас-то ничего такого пока не было. Впрочем, Василию на это было наплевать… Пусть думает что хочет! Неприятно лишь то, что еды будут меньше выдавать… Может, и впрямь на какую работу завербоваться? Только что он умеет? Книжонки да статейки писать? Как в СССР он был неприметным, что его сильно злило, провинциальным журналистом, так и тут им остался… Взяв свой «паек», он молча развернулся и пошел домой…

Женский крик Василий услышал буквально случайно — где-то на краю слышимости… В первый миг он даже подумал, что послышалось, но нет. Вряд ли… Несколько секунд он думал на тему, что лучше всего идти домой и делать вид, что ничего не слышал. В конце концов, мало ли что тут творится в это смутное время? Но то ли советское воспитание перевесило, то ли Василий еще не успел окончательно избавиться от «химеры совести», но он вдруг понял, что если так поступит, то потом всю жизнь себе этого простить не сможет. И, чертыхнувшись, он двинулся в ту сторону…

Картина, представшая перед ним в одном из дворов, поразила его дол омерзения… Здоровенный негр, нахально ухмылялись, лапал испуганную девчонку, а второй в это время зажимал ей рот, чтобы не кричала. Они что, прямо тут на морозе ее… «употребить» хотят? Хотя нет, вряд ли… Холодно слишком. Поди затащат в какую-нибудь квартиру в ближайшем доме… Рядом с девчонкой валялась и сумка — и Василий вдруг вспомнил, где ее видел, хоть и не обратил особого внимания. Впереди себя в очереди за продуктами. «Вот твари!» — мысленно выругался мужчина.

Одному против двоих — выглядит неразумно… Но звонить в полицию сейчас все равно бессмысленно — особенно в «черном» квартале. Все равно не приедут! И единственным, кто сейчас может что-то сделать,