Или погибнуть.

Он рубанул вниз, пробивая дрянной шлем пешего мангута, потом прямым ударом вонзил меч в глазницу следующему.

– Эйко! – прокричал он. – Слава!

И тогда увидел это.

Мангуты с начала битвы имели численный перевес. Трое, может быть, четверо на одного солдата Армии Объединенных Кланов.

Нобунага, видя вокруг горы трупов, был уверен, что перебил не меньше половины вражеской армии, что боги призвали к себе на суд большую часть сил врага.

Но мангутам не было конца.

И вот из-за холма справа вышли следующие легионы. Нобунага увидел штандарты, увидел блеск оружия, увидел командиров.

И среди них – Шугис-хана. Главнокомандующего вражеской армии. Великого вождя захватчиков.

Он шел во главе своих сил. Шел за победой.

И вот тогда Нобунага понял, для чего он был рожден. Для чего его отец овладел его матерью, для чего мать в боли и слезах родила его на свет в замке Такэри на рассвете сорок восемь лет тому назад.

Для этой битвы. Для этой минуты. Для того чтобы он спас Ниппон.

Нобунага пришпорил коня. Крепче сжал рукоять катаны. Рванулся вперед.

– Ваташи-но уширони! – крикнул он. – За мной! Смерть! Смерть!

За ним в атаку бросились и другие самураи. Блеснули мечи, зазвенели луки. Стрелы понеслись к отрядам мангутов.

Шугис-хан носил полную броню и золотую маску, изображающую морду демона.

Воины столкнулись с ревом.

Кони смяли первые ряды, но потом вынуждены были остановиться в людской гуще.

Нобунага снова сек и рубил, пробиваясь все ближе к хану мангутов.

Летела кровь, стонали умирающие.

Но кто-то все же наконец ударил копьем генеральского коня, тот встал на дыбы и сбросил с себя Нобунагу. Генерал тяжело рухнул наземь, однако быстро вскочил и подхватил катану.

Разрубил двух ближайших мангутов, оттолкнул третьего, пируэт, удар, кровь.

Шугис-хан. Так близко!

Нобунага ударил дважды, убил еще двоих. Они все подходили, но в самурая невозможно было попасть. Только блеск железа, кровь и смерть.

– Хан! – выкрикнул воин. – Сразимся!

Хан сошел с паланкина. Встал напротив.

Достал длинную саблю и отогнал прочь своих воинов.

Нобунага убил еще двоих мангутов, перехватил меч и встал лицом к лицу с врагом.

Через минуту должно было решиться будущее Ниппона.

Воины гибли вокруг, земля была липкой от крови. Боги смерти наслаждались алым напитком.

Нобунага Отомо вышел против Шугис-хана. Один из них в этот день станет бессмертным.

Сошлись. Длинная катана Нобунаги против более короткой сабли хана. Они обменивались бешеными ударами, атаками, выпадами, блоками, контрударами. Блестело железо, скрежетала сталь, летели искры.

Нобунага ударил раз и другой, отразил коварную атаку снизу, безошибочно контратаковал, попал! Но его меч не пробил броню врага, отразился от спрессованной бумаги.

Воины пораженно наблюдали за боем, как будто сражались сами боги.

Потому что это и в самом деле сражались боги.

Хан был ловок, быстр и силен, сильнее самурая. Удары не достигали его, каждый раз он парировал их или принимал на твердую броню.

Где-то там вдали гибли воины Ниппона, а мангуты вырезали последних солдат. Но исход битвы решался именно здесь.

Наконец Нобунага почувствовал, что его охватывает усталость. Он знал, что это последний шанс, что потом его ждет лишь смерть от рук варвара.

И он атаковал. В последний раз.

Имитировал укол, потом крутнул клинок вокруг блока врага и ударил. Низко, справа, туда, где хан не мог закрыться.

Но хан закрылся.

Отбил удар, выбил катану из рук Нобунаги, молниеносно контратаковал.

Металл вошел в тело командующего Армией Объединенных Кланов. Рассек его, погрузился в щель в броне по рукоять.

Хан усмехнулся. Выдернул свой клинок.

Кровь ударила вверх густым потоком.

Нобунага рухнул на колени. Кашлянул красным, оперся на ладони, понимая, что жизнь покидает его.

– Хайбоку, – шепнул он. – Поражение.

Упал лицом вниз.

Так умер Нобунага Отомо, последний, кто объединил кланы, последний, кто мог победить мангутов.

Их армия как раз добивала самураев, выжившие бежали в леса и в холмы. На поле битвы остались лишь недвижимые груды тел.

Битва окончилась еще до захода солнца. Шугис-хан пересек поле битвы в паланкине, что несли двадцать невольников.

После того как мангуты ушли, забрав оружие и трофеи, на поле битвы появились женщины.

Они громко рыдали, находя мужей, глядя на изувеченные трупы отцов, сыновей и братьев.

Запах сводил с ума, выжимал слезы из глаз.

Горы тел. Кровь, заливающая землю. Красное солнце.

Мальчик сидел на корточках у одного из тел, сжимая в ладонях меч. Сколько ему было лет? Восемь? Десять? Не больше.

Женщины рыдали в голос.

Кто-то встал над мальчиком. Мужчина с густой седой бородой, с крепким телом. Рослый и сильный.

– Кто ты? Ты труп? – спросил он.

Мальчик поднял голову. В глазах его были горе и бешенство.

– Нет, не труп. Не труп, потому что ты двигаешься. Так кто? Дух? Сейсин?

Мальчик молчал.

Мужчина достал меч, направил острие к горлу ребенка. Но вместо удара осторожно поднял его подбородок.

– Да, точно дух. Кем для тебя был этот человек? Отец? Брат? Дядя? Знаешь, это сейчас все равно. Это его меч?

Мальчик сильней сжал оружие.

– Убьешь меня, если я у тебя его отберу?

Мальчик угрюмо молчал.

– Убьешь, – подтвердил мужчина. – По крайней мере попробуешь. Это хорошо. Это очень хорошо. Будешь им. Сейсин. Будешь Духом.

Мальчик смотрел на мужчину. Тот спрятал меч.

И забрал мальчика с собой.

Когда тебе шесть лет, весь мир кажется местом, полным добра, магии и чудес. Взрослые для шестилетнего ребенка – это люди, что живут веками и обладают древней мудростью, которая, однако, ребенку непонятна. А история – это просто другое название для мифа и легенды.