Он присел на краешек кровати. Провел рукой по ее животу, словно стирая невидимую пыль. Затем пристроил ей на живот зажигалку и пепельницу. Портсигар он по-прежнему держал в руках. Затем достал из портсигара две сигареты и одну вложил в ее уже вытянутые трубочкой губы. Рук из-под головы она так и не вынула. Он сам раскурил сигареты – сперва ей, потом себе. Затем переложил портсигар и зажигалку на прикроватный столик и лег, вытянувшись, с нею рядом, а пепельница так и осталась стоять у нее на животе между пупком и тем, что он теперь, ничуть не церемонясь и даже как-то радостно, называл неприличным словом.

Член, яйца и то самое слово – самые простые, можно сказать, базовые выражения.

Это происходило 30 марта. В воскресенье. В то самое воскресенье, которое носит название Материнского[1].

– Ну что ж, повезло вам, Джейн, денек для этого выдался просто чудесный, – сказал ей утром мистер Нивен, когда она внесла в столовую горячий кофе и тосты.

– Да, сэр, – согласилась она и по– думала: интересно, что он имел в виду? Для чего «для этого»?

– Просто чудесный! – с удовольствием повторил мистер Нивен, словно сам создал этот день и преподнес ей в виде щедрого подарка, затем, обращаясь к миссис Нивен, заметил: – Знаешь, если бы нас заранее предупредили, что будет такая погода, можно было бы распрекрасным образом собрать корзины и устроить пикник. Скажем, у реки, а?

Он предложил это с таким энтузиазмом, сквозь который лишь чуточку просвечивала тоска, что Джейн, ставившей на стол решетку с тостами, даже на мгновение показалось, что планы хозяев прямо сейчас переменятся и они попросят, чтобы они с Милли собрали им корзину для пикника. Хорошо бы еще знать, быстро подумала Джейн, куда эта корзина запропастилась. Да и где они найдут, что в нее положить после столь опрометчивого замечания мистера Нивена. Ведь сегодня все-таки их день.

И тут миссис Нивен сказала:

– Ну что ты, Годфри, какой пикник в марте! – И недоверчиво глянула в сторону окна.

Однако она оказалась неправа. И погода в тот день лишь еще больше разгулялась.

Впрочем, у четы Нивен уже имелись вполне определенные планы, которым хорошая погода могла только способствовать: они собирались поехать на автомобиле в Хенли и встретиться там за ланчем с двумя супружескими парами, Хобдей и Шерингем, в связи с общим для всех неудобством – необходимостью в Материнское воскресенье отпустить всех слуг. Неудобство это, впрочем, возникало всего лишь раз в год и продолжалось недолго, даже не целый день, и господа вполне успешно его преодолевали.

Собственно, идея встретиться – как и приглашение на ланч – исходила от четы Хобдей. Их дочь, Эмма Хобдей, всего через две недели должна была сочетаться браком с Полом Шерингемом. По этому случаю и была предложена совместная поездка и ланч в Хенли: это давало возможность не только спокойно выпить и обсудить грядущее событие, но и решить некое практическое затруднение, связанное с Материнским воскресеньем и отсутствием слуг. А поскольку Нивены были ближайшими друзьями и соседями Шерингемов и готовились к роли почетных гостей на свадьбе их сына (и, разумеется, испытывали в Материнское воскресенье аналогичные сложности со слугами), то и они – во всяком случае, мистер Нивен именно так изложил жене план совместного ланча в Хенли – оказались «втянуты» в подготовку этого знаменательного события.

Вся эта суета была связана с одной совершенно очевидной вещью, которая Джейн давно уже была понятна: на ком бы там Пол Шерингем ни женился, в первую очередь он женится на деньгах. Возможно, он был вынужден так поступить, поскольку к этому времени вполне успешно «расправился» с собственными средствами. Грядущую через две недели пышную свадьбу предстояло оплачивать семейству Хобдей. Но стоило сейчас отмечать событие, которое состоится только через две недели? Только в том случае, если у тебя слишком много денег. Ведь за таким торжественным ланчем никак не обойтись без шампанского. Так что, когда мистер Нивен упомянул о корзине для пикника, он, возможно, размышлял о том, до какой степени можно полагаться на щедрость семейства Хобдей и не придется ли ему выложить некую сумму из собственного кармана.

Но Джейн, пожалуй, было даже приятно, что у семейства Хобдей водятся денежки. К ней самой это не имело ни малейшего отношения, но ей это было приятно. То, что Эмма Хобдей, возможно, сделана из пятифунтовых банкнот, то, что этот брак, возможно, представляет собой некий хитроумный способ получить очередной «куш», – все это было ей приятно или, точнее, утешало ее. Ей не давали покоя все прочие вещи, которые этот брак мог за собой повлечь, – то, насколько Пол, если пользоваться выражением мистера Нивена, мог оказаться «втянутым» в это дело.

А будут ли присутствовать на пресловутом ланче мистер Пол и мисс Хобдей? Джейн, разумеется, не могла спросить об этом прямо, хотя знать это ей было жизненно необходимо. Но мистер Нивен как-то не выразил желания делиться с ней такими подробностями.

– Вы ведь сообщите Милли о том, куда мы направились? Разумеется, это никак не должно сказаться… на ваших собственных планах.

Не часто ему выпадала возможность сказать нечто подобное.

– Конечно, сэр.

– Это просто небольшая пирушка, Джейн. Слет скаутов в Хенли. Встреча вождей племен. Будем надеяться, что погода окажется вполне подходящей.

Она не была уверена, что понимает смысл выражения «слет скаутов», хотя вроде бы оно встречалось ей в какой-то книжке. Впрочем, это явно означало что-то веселое.

– Я тоже надеюсь, сэр, что день выдастся погожим.

И погода оказалась самой что ни на есть подходящей для «слета», и мистер Нивен, каковы бы ни были его опасения и предчувствия, сразу повеселел и сказал, что сам поведет машину. И заявил, что они вполне могут выехать и пораньше, чтобы иметь возможность «поглазеть по сторонам» и насладиться красотой такого чудесного утра. Он явно не собирался звонить в гараж Алфу, который – за достойное вознаграждение – вполне убедительно мог бы сыграть роль личного шофера. Впрочем, как успела заметить Джейн, в последние годы мистеру Нивену стало даже нравиться самому сидеть за рулем. И это удовольствие он, пожалуй, ценил куда выше, чем достойное пребывание на заднем сиденье, когда машину ведет его «личный шофер». Мало того, к самостоятельному вождению машины он относился с каким-то мальчишеским восторгом. И каждый раз повторял с самыми разнообразными интонациями – от хвастовства до откровенных стенаний, – что времена меняются.

А ведь когда-то давным-давно Нивены чаще всего встречались бы с Шерингемами только в церкви во время воскресной службы.