когда с Эдди Гаррисоном случилась беда, но Джеймс не заметил этого. Он неохотно, но с любопытством забирался вверх по мокрым камням: волны не добирались до этого места, но моросящий дождь уже начал разукрашивать мир струящейся акварелью. Карабкаться было сложно. Кончиками пальцев он цеплялся за влажные камни, стараясь наощупь отыскать упор носками. Плоская подошва ботинок то и дело соскальзывала с уступа – и в один момент земля ушла из-под ног. Джеймс повис на одной руке, но ловко подтянулся и очутился на вершине. Он выпрямлялся и отряхнул руки, Ник же продолжал елозить палкой между камнями, не замечая ни друга, ни капель дождя на любимой жилетке.

Меж больших серых валунов виднелось что-то белое. Чтобы рассмотреть, во что тыкает палкой младший Грейвс, Джейми пришлось присесть на корточки. Он пригляделся. Нахлынула тоска. Джеймс встал и вырвал палку из рук друга. То был пеликан. Белый пеликан, залитый алой кровью: его крыло было перебито.

– Эй, Асприн, какого чёрта? – возмутился Николас.

– Что ты делаешь, Никки? Он – живой!

– Полегче, дружище, – он потянулся к Джеймсу, пытаясь вернуть палку, но мальчик отпрянул, – этой птичке уже ничем не помочь. Она всё равно умирает.

– Пусть так, но тебя это не касается, – он демонстративно зашвырнул палку подальше в воду.

– Не беси меня, Джейми-малыш! Я сам буду решать, что мне делать, а что – нет. Ты мне не мамочка.

– Вот и славно. Я пошёл домой. Сейчас ливанёт, а ты можешь найти другую палку и мокнуть под дождём, если тебе так нравится.

Джеймс посмотрел на Ника и увидел, как в его глазах вспыхнул огонёк.

– У меня есть кое-что получше палки, – с этими словами он вытащил что-то, скрывавшееся под жилеткой, и наставил на умирающую птицу. Далеко над морем свернула молния, её свет отразился на чёрном металле: Никки держал в руке пистолет. Он был маленький, совсем как игрушечный, но заключённая в металле мощь вселяла уверенность, что то, чем Никки целился в пеликана, не имело ничего общего с детской духовушкой, с которыми ребята носились по лесу.

– Где ты его взял? – Джеймс смотрел на друга со страхом, недоумением и неподдельным интересом. Это было оружие. Настоящее оружие, пусть не такое, как у полицейских в фильмах, но такое, как нравится мальчикам.

– Стащил из сейфа матери. Какая разница, ты помалкивай, а то мне влетит. Но будь уверен, если ты проболтаешься, то я потяну тебя за собой. Скажу, мол, я рассказал тебе про пушку и ты очень захотел посмотреть, заставил меня его стащить. Твоя мамаша поверит! А теперь не мешай мне, я избавлю птичку от мучений.

– Стой, убери его и пошли домой!

– Не собираюсь, – он продолжал целиться в птицу, а потом опустил пистолет и повернулся к Джеймсу, – а может быть, ты хочешь это сделать, – Ник протянул пистолет другу.

– Нет, Никки, пошли домой.

– Брось, Джейми, он один чёрт издохнет, а так мы ему, считай, доброе дело сделаем – он сам себе в тягость. Сам себе в тягость – понимаешь?

Джейми молчал и думал, что в какой-то степени Ник прав. Ему было жалко пеликана, но ещё более в тягость было смотреть, как птица в агонии бьётся о камни.

– Ладно, я пойду. Буду ждать тебя у тропинки, а ты не задерживайся.

– Раз уж ты такой любитель животных, то ты и пристрели. На, держи, – Ник протянул маленький пистолет, – держи, Джейми, и сделай это!

– Нет! Я не хочу.

– Ладно, давай так. А что если я дам тебе сотню баксов за то, что ты застрелишь эту чёртову птицу! Ты же хотел купить себе проигрыватель, но предки не дают тебе денег.

– Я не стану! – отрезал он, но подумал о проигрывателе, о записях Джонни Кэша – чудесная музыка, которая лилась бы из колонок. А птица трепыхалась и издавала булькающие звуки.

– Ты что, струсил, Джейми? Сотня долларов, один выстрел из пушки – все этого хотят. Ты и сам хочешь, и деньги тебе нужны. Ты трусишь, дружище. Ну, пусть так, – он снова нацелил дуло пистолета на тёмную расщелину, но спускать курок не торопился. Дождь продолжал усиливаться. – Я бы отдал тебе все пластинки «Бич Бойз» в довесок к сотне. Ты так хотел.

Джейми любил животных. Когда он был маленьким, то однажды побывал с отцом на ферме. Он гладил лошадей и кроликов. Они ели свежую кукурузу, и он даже подумал, что хочет стать ветеринаром, но отец сказал, чтобы он не забивал себе голову всякой чепухой. Дилан Асприн хотел, чтобы Джеймс стал, как и он, писателем. «У тебя это в крови, малыш. Раз тебе так нравятся животные, почитай Оруэлла. Ты, в конце концов, не доярка, смотри выше». А однажды папа при маленьком Джеймсе утопил крота, который шарился у них в огороде. Мальчику было жалко трепыхающееся в воде животное, но он смотрел, как крот шёл ко дну, с любопытством и ничего с этим не сделал. «Чёрт с ним, на сто долларов я смогу купить не только проигрыватель и пластинки, – он уже мысленно заносил иглу над крутящимся винилом, – но и корм для пеликанов. Он и так умрёт, зато другие будут жить».

– Я не струсил. Давай пушку сюда и готовь сотню! – он выставил руку вперёд ладонью вверх.

– Вот это разговор, Джейми. Держи крепко и не промахнись, – он протянул пистолет. Джеймс взял его левой рукой, переложил в правую и хорошенько рассмотрел. Это был маленький женский револьвер. С него ещё целиком не отошла зелёная наклейка с ценником. Ствол был мокрый, а рукоять нагрелась от тёплых рук Николаса. Джейми понимал, что забирать чью-то жизнь неправильно, но в то же время осознавал, что помочь птице ничем не сможет: иногда даже ветеринары усыпляют своих подопечных из милосердия. Он взвёл курок и направил ствол на птицу. Он будет милосердным. Он всё делает правильно. Джейми медлил. Он представлял, как купит целую гору корма и накормит всех птиц на побережье, но сперва послушает на своём новеньком проигрывателе новые записи Джаггера: Донни отдаст их вместе со всем. Он отдаст их все.

– Да застрели её наконец. Вышиби из неё мозги! – закричал в нетерпении Ник. Ему хотелось зрелища. От этого крика на другой части пляжа взлетели испуганные поморники.

Дождь уже совсем нелюбезно хлестал со всех сторон. Издалека было видно силуэты двух подростков, стоявших на высоких камнях за стеной ливня. Один размахивал руками и что-то кричал, а второй стоял неподвижно с приподнятой рукой. Погремел выстрел. Его заглушила гроза. Пеликан стих. Ник смотрел