– Вы считаете, что у германцев появилась подводная лодка какого-то нового типа? – встревоженно спросил президент. – В таком случае для нас это может обернуться полной катастрофой.

– Возможно, сэр, – кивнул адмирал Бэнсон, – по данным наших британских коллег, примерно полтора месяц назад субмарина неизвестного типа в обстановке полной секретности прошла Кильским каналом из Балтийского моря в Северное. Проводка ее осуществлялась ночью, при минимуме обслуживающего персонала и повышенных мерах безопасности. При этом рубка и верхняя часть корпуса были тщательно закрыты брезентом.

Адмирал Бенсон тяжело вздохнул.

– Кроме того, британской разведке стало известно, что примерно в то же время с германской подводной лодки U-35, которая базируется в австрийском порту Каттаро на Адриатическом море, сразу же после возвращения из похода был отозван ее командир, знаменитый подводный ас капитан-лейтенант Лотар фон Арно де ла Перьер. Как удалось установить, проездные документы ему были выписаны до военно-морской базы на острове Гельголанд.

Третьим элементом головоломки, оказавшимся в том же месте и в то же время, оказался гросс-адмирал Тирпиц, посетивший остров примерно в то же время, когда туда должны были прибыть неизвестная субмарина и известный германский подводник. Делайте выводы, джентльмены…

– Возможно, вы и правы, Бенсон, – задумчиво сказал вице-президент Томас Маршалл, – уникальный командир для уникального корабля, и напутствие любимого адмирала на пирсе. Если в ближайшее время будет объявлено, что капитан-лейтенант фон Арно де ла Перьер награжден Рыцарским крестом, или что там у гуннов положено давать за такие деяния, то тогда мы точно будем знать, кто убил наших парней. Пока же, господа, нам надо решить: какие мы сделаем из всего произошедшего выводы и что будем делать дальше.

– Томас, – вздохнул президент Вильсон, – я же сказал, что Конгресс все уже решил за нас. Больше никаких американских частей в Европу, никаких потопленных кораблей, никаких напрасных потерь. Переброска войск и наше участие в боевых действиях в Старом Свете приостанавливаются до момента прояснения обстановки и нахождения эффективного способа борьбы с новыми германскими субмаринами и их секретными торпедами.

Если кто и может создать такое чудовищное оружие в наше время, так это германцы, слепо верящие во всемогущество техники и в то же время лишенные даже зачатков совести и милосердия.

Госсекретарю Роберту Лансингу я хочу поручить довести в максимально вежливой форме эту информацию до его британского коллеги из Форин-офиса. Сообщите им, что мы также отзываем обратно в Штаты свою бригаду линкоров.

После заключения мира на Востоке германская промышленность должна перестать испытывать проблемы с сырьем. Боюсь, что скоро моря заполонят десятки невидимых и неуловимых субмарин-убийц. В дальнейшем все перевозки военных грузов в Великобританию будут осуществляться на британских торговых судах, эскортируемых британскими же военными кораблями. Мы умываем руки, джентльмены, и рассчитываем вернуться к этому делу тогда, когда обстановка в Европе станет более для нас благоприятной.

– Но, мистер президент, – недоуменно спросил военный министр Бейкер, – а что нам делать с армией, которую мы собирались отправить через океан? Части в основном закончили обучение и уже готовы к отправке.

– Мистер Бейкер, – раздраженно сказал президент Вильсон, – вы хотите, чтобы эти парни отправились в Европу или прямиком на морское дно? Если считаете, что они нужны и недаром едят свой хлеб, то поищите им применение где-нибудь поближе, без нарушения доктрины Монро. Подумайте, что мы сможем урвать от той же Мексики? Там сейчас неспокойно, и под шумок мы сможем оттяпать все, что нам необходимо. Давайте, прикиньте – где и что, составьте план и представьте его мне на рассмотрение.

Все, джентльмены, совещание окончено. До свидания.

10 декабря (27 ноября) 1917 года, полдень.

Одесса, железнодорожный вокзал

Над красавицей Одессой задували ледяные декабрьские ветра. Город сек ледяной дождь пополам со снегом. Но, несмотря на эту отвратительную погоду, впервые за несколько месяцев одесситы почувствовали себя комфортно. Прибытие бригады Красной гвардии положило конец безвластью. Кадеты, гайдамаки, левые и правые революционеры, а также просто бандиты, наконец, угомонились и перестали делить в городе власть и имущество горожан. Твердой рукой наведя порядок, прибывшие из Питера красногвардейцы установили в Одессе-маме свою власть, пусть жесткую и не склонную к либерализму, но столь милую сердцу обывателя. А бандиты Япончика, самостийщики и так называемые р-р-революционеры, творившие беспредел в городе, частично были уничтожены, уцелевшие же забились в щели и не высовывали носа.

Новые власти, не откладывая дела в долгий ящик, организовали Управление народного комиссариата внутренних дел, начальником которого был назначен известный русский сыщик Аркадий Францевич Кошко, волею судьбы оказавшийся в Одессе. По сути, снова заработало старорежимное городское полицейское управление, со всеми печальными последствиями для одесской уголовной братии. Пешие и мобильные сводные патрули из бойцов бригады, местных рабочих отрядов и юнкеров беспощадно расстреливали на месте преступления мародеров и грабителей, отправляя всех прочих подозрительных на улицу Кондратенко, туда, где со времен «до без царя» находилось городское полицейское управление. В ведомстве господина (или товарища?) Кошко, получившего чин комиссара внутренних дел первого ранга, с задержанными беседовали более скрупулезно и предметно.

По сути, соединить, казалось бы, несовместимое, красное и белое, оказалось довольно просто. Едва только из большевистской идеологии был удален тезис о расчленении бывшей Российской империи на множество мелких республик и возобладала сталинская линия на «единую и неделимую», пусть и Советскую Россию, то практически тут же большинство офицерского корпуса Русской армии заняло лояльную в отношении новой власти позицию. После заключения почетного Рижского мира лояльность эта укрепилась.

Сыграло свою роль и обращение экс-императора Николая II ко всем своим сторонником с призывом поддержать правительство Сталина. По ходу движения по Белоруссии и Украине даже было непонятно, кого больше пристало к соединению полковника Бережного – то ли рабочих отрядов Красной гвардии, то ли одиночных офицеров и сохранивших дисциплину и управляемость осколков Русской армии. Больше всего это напоминало снежный ком, катящийся с горы. Совсем небольшие пополнения в Пскове, Могилеве и Гомеле, значительные в Чернигове, большие в Киеве и просто огромные в Одессе. Был среди этих примкнувших к бригаде Бережного и сводный чехословацкий батальон Красной гвардии, которым командовал кавалер двух георгиевских крестов поручик Людвиг Свобода.

Эта бесформенная и почти неуправляемая масса вынудила Фрунзе и Бережного задержаться в Одессе для того, чтобы заняться организационными вопросами. Из Петрограда они получили распоряжение председателя Совнаркома о переформировании мехбригады в корпус Красной гвардии. Состоять он должен был из одной механизированной, одной стрелковой и одной кавалерийской бригады, отряда бронепоездов и нескольких отдельных батальонов.