— Нет, — задумчиво сказала Бронден. — Не ошибается… Мы ведь, наверное, уже с неделю ни звука не слышали с Горы. — Она подняла голову и продолжила: — Значит, я права. Там, наверху, что-то неладно. Я же говорю — надо идти.

— Ничего не получится, — испуганно возразил ей Нил. — Гора уж очень крутая. Опасно это.

— А разве кто-то пробовал? — спросил Аллун.

— Было такое! — ответила ему высокая осанистая Марли, что ткала и красила ткани. — Люди поднимались на Гору, когда искали для нашего сада новые растения. Да только никто не вернулся. С тех пор жители Рина туда идти не решаются.

— Слышали? — взорвался Нил. — Все слышали? Идти на Гору — это верная смерть.

— Ну, знаешь, Нил, — возмутилась Бронден, — не идти на Гору — тоже верная смерть.

— Бронден права. Надо что-то делать, — рассудил Силач Джон, садовник. — Или остаемся здесь и ждем, когда вода снова потечет сама собой, или идем на Гору и расчищаем источник. И сидеть страшно, и идти опасно. Так что будем делать? Пойдем или нет?

— Надо идти, — ответила Марли. — Неужели мы, сложа руки, будем ждать смерти? Идем!

— Да, — громко сказала Бронден.

— Само собой, — поддержал ее Силач Джон.

— И я пойду, — легко согласился Аллун.

— Пошли! — загремела Вэл, до этого молча стоявшая под деревом вместе со своим братом-близнецом Эллисом.

Оба они работали на мельнице: перемалывали зерно на муку и без устали мели огромное каменное здание, чтобы в нем не было ни соринки. Джиллер, мать Роуэна, говорила, что они, Вэл и Эллис, не разлучались с самого рождения.

— Да-да! Пошли! Мы согласны! — один за другим вставали со своих мест жители деревни.

Роуэн смотрел на знакомые лица: они были серьезными, почти суровыми. Хранительница книг Мейз стояла рядом со своими детьми. Тут же были учитель Тимон, огородники Бри и Хана. Опиралась на палку седовласая Ланн. И даже толстяк Солла, который пек и продавал вкусные пирожные и никак не мог удержаться, чтобы не попробовать от каждой порции выпечки, тяжело поднялся на ноги. Роуэн увидел, как с места встала мать. Его сердце колотилось от страха, но он поднялся вслед за ней.

Скоро остались сидеть только горшечник Нил и еще четыре человека.

— Решено! — радостно воскликнула Бронден. — Возьмем с собой все, что нужно, и завтра на заре выступим в путь.

— Подождите! — остановила всех Марли. — Сначала надо с Шебой посоветоваться.

— С кем посоветоваться? С этой старой каргой? Да она давно уже тронулась умом! Ей только детей пугать да больные животы лечить! Без нее мы, что ли, не обойдемся? — возмутилась Бронден.

— Шеба стара годами, но разум у нее светел, — внушительно проговорила Марли. — Это скажет всякий, кого она поставила на ноги. Она ведь знает не только травы и заговоры — она, как никто из нас, чувствует Гору. И потом, Шебе известен путь наверх: Мудрейшая, которая была до нее, давным-давно ей его показала. Отчего же не попросить Шебу? Пусть она нам поможет.

— Твоя правда, — одобрил ее слова Силач Джон.

По толпе пробежал ропот. Не многие доверяли Мудрейшей — Шебе. Она одиноко жила за садом, собирала лечебные травы, продавала снадобья и всякие краски, которые делала сама. Она ни с кем не дружила и разговаривала только с покупателями. Да и с ними, правду сказать, не слишком церемонилась. Деревенские дети были не робкого десятка, но даже они побаивались Шебы и между собой звали ее не Мудрейшей, а Страшнейшей.

— Да ладно! Что она нам сделает? — широко улыбнулся Аллун. — Если она скажет что-нибудь толковое — хотя, конечно, вряд ли, — нам же лучше. А если не скажет, так мы ничего не потеряем.

— Ты рассуждаешь, как неразумный бродник! — перебила его Бронден. — Мы здесь не в игрушки играем, хлебопек Аллун! Почему ты не…

— Хватит! — крикнула старая Ланн, пристально взглянула на хмурую Бронден и сурово добавила: — Вы собираетесь неизвестно куда. Время не ждет. Если можно дойти быстрее, значит, надо узнать как. Кто имеет дела с Шебой?

— Я, — ответил Силач Джон. — Она часто в саду под деревьями собирает всякие травы.

— А я у нее беру краски, — сказала Марли, — темно-красную и синюю, в обмен на ткань.

— Вот и идите, если вам так сильно этого хочется. Может, она соизволит с вами побеседовать, — недовольно скривилась Бронден и повернулась к ним спиной.

— Мы будем вас ждать, — сказал Аллун. — Одна нога здесь, другая там! Нам еще много чего надо обсудить. — Он рассмеялся. — И смотрите не обижайте ее. Она ведь как Бронден — с ней шутки плохи.

Силач Джон обвел взглядом жителей Рина, которые внимательно смотрели на него, и указал на Роуэна. Это было так неожиданно, что мальчик вскочил с места.

— Эй, Роуэн! — обратился к нему Силач Джон. — Мальчишка-зайчишка! Сгоняй-ка на ледник за парой головок сыру. Да смотри, найди старые, самые зрелые и твердые головки! Достанешь их с верхней полки. Мы возьмем их для Шебы. Она жить не может без хорошего сыра. Перед таким подарком она уж точно не устоит!

Роуэн стоял как вкопанный, даже рот открыл от испуга. Сзади его тихонько подталкивала мама.

— Давайте я схожу, — пропищала рядом с ним Аннад. — Я не боюсь ее.

По толпе прокатился смех.

— Иди, Роуэн, — настойчиво прошептала мама. — Джон ведь не просто так тебя выбрал. Ну иди же!

Роуэн резко развернулся и начал пробираться сквозь толпу.

— Собственной тени боится, бедолага, — услышал он обрывок разговора мельничихи Вэл и ее брата. — Видать, не в отца пошел.

Эллис согласно кивнул в ответ.

Роуэн перешел на бег, щеки его горели от стыда.

Запыхавшийся Роуэн добрался наконец до ледника, взобрался по стремянке и достал с полки, где хранились сыры, две самые зрелые головки. Сыра, чанов с нежным белым творогом и коробок с маслом хватило бы на всех. Но ненадолго, и поэтому старые запасы нужно было все время пополнять.

Из ледника мальчик побежал к саду, за которым стоял дом Шебы. Он услышал голоса людей — это означало, что они еще не разошлись с рыночной площади, — и порадовался, что на этот раз ему не придется пробегать мимо них. И вдруг, уже на окраине деревни, ему вспомнились слова Вэл. Пробираясь между деревьев, увертываясь от веток, которые то и дело цеплялись за него, путаясь в пожухлой траве, он вспомнил о Сефтоне, своем отце.

Это случилось сразу после того, как родилась Аннад. В тот день, когда загорелась крыша их дома, Сефтон поздно вернулся домой. Горящее бревно проломило перекрытие и подожгло нижний этаж. Потом запылала лестница, и в комнаты повалил едкий дым. Сефтон громко позвал на помощь и по горящим ступеням ринулся наверх. Он подхватил с постели новорожденную дочку и Джиллер, которая уже была без сознания, и вынес их из огня. Ненасытное пламя разгоралось все жарче и жарче, и Сефтон схватил одеяло, накинул его на голову и снова вбежал в горящий дом — там, на чердаке, спрятался от огня Роуэн. Рассказывали, что его никто не мог остановить, хотя дым и пламя испугали даже бесстрашных. Даже могучих мельников Вэл и Эллиса. Даже Силача Джона, друга Сефтона.