— Я как раз подумывал о паре недель.

— Что? Уехать? На несколько недель? Я не могу…

— Да-да, я понимаю. Преступность захлестнет Нью-Йорк в июле 2060 года и превратит его в дымящиеся руины, если лейтенанта Даллас здесь не будет, чтобы служить и защищать.

В голосе Рорка слышалось туманное очарование его родной Ирландии. Он поднял кота и спустил его на пол, освобождая место для Евы.

— Может, так оно и будет, — пробормотала она. — И нечего винить во всем меня. Я не понимаю, как ты можешь бросить все на несколько недель и уехать, когда в твоих руках девяносто процентов разведанной Вселенной. Надо же всем этим управлять!

— Да брось, не больше пятидесяти. — Рорк снова взял свою кружку и взглянул на Еву, словно приглашая ее присоединиться. — В любом случае какой смысл иметь все это и тебя в придачу, дорогая Ева, если я не могу провести с тобой время вдали от всего этого? От твоей и моей работы?

— Ну, я могла бы взять неделю.

— А я думал, четыре недели.

— Четыре? Четыре недели? — ужаснулась Ева. — Да это же месяц!

Рорк смотрел на нее смеющимися глазами.

— Месяц, говоришь? Да, ты права.

— Я не могу взять месяц. Месяц — это же… это же месяц!

— Точно подмечено. Логика железная.

— Ха-ха. Слушай, я могла бы растянуть это до десяти дней, но…

— Три недели.

Ева нахмурила лоб.

— Послушай, — продолжал Рорк, — мы с тобой в этом году уже дважды откладывали поездки на выходные. Один раз из-за твоей работы, другой раз — из-за моей. Три недели.

— Я не могу взять больше двух, даже если…

— Две с половиной. Разницу поделим пополам. — Рорк протянул ей вилку.

Ева взглянула на него с обидой.

— Ты с самого начала собирался сойтись на двух с половиной, да?

Рорк взял ее руку и поцеловал.

— Ешь давай, а то яичница остынет.

Ей случалось вытягивать признание из хладнокровных убийц, запугивать скользких, как угри, информаторов и добывать у них информацию, но еще ни разу не довелось с чистым счетом выиграть в споре с Рорком.

— Ну и куда мы поедем на эти две с половиной недели?

— А куда бы тебе хотелось?

Теперь она улыбнулась. Кому он нужен, этот чистый счет?

— Я подумаю.

Ева поела, оделась, наслаждаясь сознанием того, что времени у нее достаточно и можно не торопиться. Застегивая кобуру, она даже подумала: а не побаловать ли себя еще одной порцией кофе перед уходом?

Но тут подал сигнал ее коммуникатор. Вытащив рацию из кармана и увидев на дисплее надпись «Вызов», Ева тут же целиком переключилась на рабочий режим.

Рорк наблюдал за ней. Он не уставал этому поражаться. Вот только что ее глаза смотрели весело, а теперь стали холодными и бесстрастными глазами копа. Она выпрямилась, все ее длинное, поджарое тело подобралось, ноги, расставленные автоматически на ширину плеч, прочно уперлись в пол. И лицо — ее чудное, резко очерченное лицо! — лишилось всякого выражения.

— Даллас.

Сообщение для лейтенанта Евы Даллас. Встретить офицеров в доме 525 на Двадцать третьей улице, Вест-Сайд. Подвал жилого многоквартирного дома. Возможно, убийство. Жертва — женщина.

— Принято. Еду. Известить детектива Делию Пибоди. Встречу ее на месте.

— Ну что ж, ты хоть позавтракать успела, — заметил Рорк, когда она сунула коммуникатор в карман, и легонько скользнул пальцем по маленькой ямочке у нее на подбородке.

— Да, но последней кружки кофе мне уже не пить. Хотя, с другой стороны, неопознанной пока женщине с Двадцать третьей улицы в Вест-Сайде тоже больше кофе не пить.

Улицы были забиты машинами. «Весна, — думала Ева, с трудом прокладывая себе путь в густом потоке, — это время нарциссов и первых туристов». Она пробилась к Седьмой авеню и там смогла перевести дух на целых десять кварталов. Опустив стекло, она вдыхала напоенный запахами города воздух, а легкий ветерок овевал ее лицо и трепал короткие каштановые волосы.

От уличных лотков несло дымком, запахом яичницы из восстановленного белка и бурдой, именуемой «кофе», из-под отбойных молотков, которыми команда дорожных рабочих атаковала огороженную часть тротуара, летела тонкая каменная пыль. Грохот этих отбойных молотков, симфония автомобильных гудков, встретившая ее при подъезде к новому затору, топот пешеходов, торопливо пересекавших перекресток, — все это была понятная ей городская музыка.

Ева следила, как уличные торговцы — с лицензией или без, это еще надо было посмотреть — расставляли свои столы в надежде заинтересовать ранних приезжих из пригорода или туристов. Вдруг им захочется перекусить на ходу? Теплые зимние шарфы и перчатки на передвижных прилавках сменились бейсболками и трикотажными майками. Продавцы зеленных лавок выставляли на тротуар ящики с овощами и фруктами, радующими глаз и вызывающими аппетит.

Трансвестит ростом чуть ли не в шесть с половиной футов ковылял мимо на высоченных каблуках-шпильках. Он подошел к одному из фруктовых ящиков и, откинув назад гриву золотистых волос, взял в руки дыню и бережно сжал ее, пробуя на спелость. Тут в кресле с моторчиком подкатила крошечная старушка, явно перешагнувшая столетний рубеж. Выбирая фрукты, трансвестит и старушка принялись дружески болтать.

«Надо любить Нью-Йорк, — подумала Ева, — или держаться от него подальше».

Так, продвигаясь в потоке машин, она наконец добралась до Челси.

У дома номер 525 она остановила машину во втором ряду, включила сигнал «На дежурстве» и, не обращая внимания на ругань и неприличные жесты, которыми провожали ее жители любимого города, оказавшиеся по соседству, вылезла из машины. «В Нью-Йорке не то что жить — умереть спокойно не дадут», — подумала Ева.

Она прикрепила свой полицейский жетон к лацкану жакета, извлекла из багажника полевой набор и подошла к патрульному, дежурившему у парадного.

— Что тут у нас?

— Тело в подвале, женщина, на вид около тридцати. Удостоверения нет, драгоценностей нет, сумки нет, вообще ничего нет. Одета полностью, так что вряд ли это на сексуальной почве. — С этими словами патрульный провел Еву внутрь. — Один из жильцов с сыном нашли ее, когда спустились забрать из шкафчика мальчонкин велик. Парень был наказан или что-то в этом роде. Ладно, это к делу отношения не имеет. В общем, они сообщили. Мужчина говорит, вроде бы она тут живет или где-то по соседству. Вроде бы видел ее раньше, но он не уверен. Он спешил увести оттуда сына и не успел ее разглядеть.

Они спустились по железной лестнице. Подковки полицейских башмаков громко лязгали по металлу.

— Оружия я не заметил, но у нее ожоги вот здесь, — патрульный похлопал себя пальцами по сонной артерии. — Похоже, ее вырубили электрошокером.