– Ну как делишки? – с неестественным возбуждением спросил Майкл.

Он сейчас очень смахивал на Джима Керри в «Маске».

– А у тебя? – привычно отозвался Джонатан.

Он достал из кармана флакон с антибактериальным лосьоном, капнул несколько капель на ладонь и энергично растер руки. Майкл глядел на него с иронической усмешкой.

– Давай, что будешь заказывать? Торт – просто прелесть!

– Ты нынче завтракаешь тортиками?

– У меня теперь такой режим: сладкое с утра, для затравки, зато потом весь день – ни крошки.

– Ну, тортик так тортик.

Майкл жестом подозвал официанта и сделал заказ.

Из троих компаньонов Майкл лучше всех владел хитростями ремесла, и Джонатан зачастую им просто восхищался. Майклу на зависть легко удавалось привести клиента в состояние, когда тот делался податлив и сговорчив. Джонатану доводилось вместе с ним торговаться с коммерсантами за выгодную страховку, и у него на глазах разворачивались невероятные сцены, когда Майкл умудрялся переубедить самых упрямых. После долгого изучения торгового дела и тренировок в искусстве продаж Джонатан научился выпутываться из затруднительных положений. Но от него требовалось немалое усилие там, где Майкл играючи, мастерски пускал в ход все свои уловки и убеждал клиентов подписать новый контракт, новый опцион[3], при этом так хитро увеличивая степень страховой защиты, что они, сами того не замечая, часто по нескольку раз оплачивали одни и те же риски… В этом деле, повторял он своим партнерам, главное – чувство и главный советчик – страх. Именно страх появляется в глазах клиентов, едва перед ними замаячит образ разорения, кражи или судебной тяжбы. Поначалу страх невелик, но коварен и быстро проникает во все закоулки сознания, пока не становится решающим в вопросах выбора. И что такое запрошенная цена годовой страховки в сравнении с возможным стихийным бедствием или судебным процессом, который может затеять разозленный потребитель? Чем мрачнее перспектива, тем менее дорогой кажется страховка…

Джонатан был человеком честным, и все эти уловки вызывали в нем чувство вины. Однако конкуренты поступали точно так же, и, откажись он от такой тактики, ему не поздоровится. В этом бессердечном мире законы таковы, каковы они есть, говорил он себе. Уж лучше играть по правилам и выходить сухим из воды, чем оказаться выброшенным из общества…

– Знаешь, – сказал Майкл, – я в последнее время долго размышлял о твоей ситуации.

– О моей ситуации?

Майкл легонько кивнул. Глаза его засветились сочувствием.

– Чем больше я за вами наблюдаю, тем больше прихожу к выводу, что для тебя настоящий ад – работать бок о бок со своей бывшей.

Застигнутый врасплох, Джонатан молча глядел на компаньона.

– Вы постоянно делаете друг другу больно. Это неразумно.

Джонатан был явно сбит с толку.

– Так не может дальше продолжаться.

Джонатан опустил глаза. Теперь Майкл смотрел на него почти с нежностью.

– Уж лучше опередить события…

Он откусил кусок морковного торта.

– Я много думал, вертел проблему и так и сяк, и вот что: у меня к тебе предложение.

– Предложение?

– Да.

Джонатан молчал.

– Так вот: можешь не давать ответа сразу, у тебя будет время подумать.

Джонатан внимательно на него взглянул.

– Я готов, – сказал Майкл, – поднапрячься и выплатить тебе твою долю, если ты надумаешь уйти.

– Мою долю… в компании?

– Ну да… не кусок же торта.

Джонатан онемел. Он словно получил удар под дых. У него даже в мыслях не было уйти из дела, которое они создали вместе. Он столько сил и души вложил в эту компанию, что она стала для него… частью его самого. Покинуть дело означало лишиться важнейшей части своей жизни. Начать с нуля. Все отстраивать заново…

На экране телевизора, подвешенного к стене в глубине кафе, возникло изображение Остина Фишера, чемпиона по теннису, который набрал кучу спортивных трофеев. После победы на Уимблдоне несколько недель назад он появился на «Флашинг Медоус»[4] в качестве фаворита «US Open».

Джонатан задумчиво следил за сменой кадров на экране. Продать свою долю Майклу для него означало еще и отказаться от тайной мечты переиграть компаньона и добиться лучших продаж.

– Скорее всего, мне придется залезть в долги, – сказал Майкл. – Это тяжело, но так будет лучше для всех нас.

– Всем привет!

За их столик с шумным вздохом уселась Анжела, все своим видом показывая, как она раздражена. При этом на губах ее играла легкая улыбка. Джонатан все ее ужимки знал наперечет.

– Как делишки? – хрюкнул Майкл.

– Твоя дочь сегодня отказалась чистить зубы, – сказала Анжела, мотнув головой в сторону Джонатана. – Я, ясное дело, не сдалась и выдержала десятиминутный бой… В результате дверь школы уже оказалась заперта. Ей пришлось звонить привратнику, и он ее отругал. Так ей и надо.

– Американо, как обычно? – спросил Майкл с усмешкой.

– Нет, эспрессо. Двойной, – отозвалась Анжела, снова вздохнув.

Майкл сделал заказ. Анжела бросила на Джонатана взгляд, приправленный ядовитой улыбкой.

– Что-то у тебя больно благостный вид. Этакий безмятежный…

Он не пошевелился. Она провела рукой по светло-каштановым волосам.

– Ты упрекал меня, что я больше времени уделяю домашним цветам, чем дочери, но…

– Никогда я тебя не упрекал, – запротестовал Джонатан, но в его тоне уже чувствовалось, что он сдался.

– Но мои цветы, видишь ли, не катаются по полу и не орут как резаные.

Джонатан подавил улыбку и, не говоря ни слова, допил свой кофе. Они разошлись три месяца назад, но она, как и раньше, продолжала к нему придираться. И он вдруг почувствовал, что, как ни странно, ему это нравится. Это создавало впечатление, что их отношения продолжаются, несмотря ни на что. И он вдруг понял одну вещь, в которой ни за что бы себе не признался: в глубине души он наделся их возродить.

Продать долю Майклу означало бы лишиться этой надежды и разорвать ту ниточку, что связывала его с Анжелой каждый день.

Оставив компаньонов на террасе, он отправился на первую встречу, намеченную на сегодня. Список визитов был длинный. Возможно, придется крутиться допоздна, но завтра выходной, и отдохнуть он успеет.