Но вот сказка подошла к концу. Благородный рыцарь спас прекрасную принцессу и пронзил мечом коварную ведьму, желавшую посеять в мире любви семена раздора и смуты. Проще говоря – разрушить привычный для нас рамки любой истории, сложившиеся неизвестно когда и кем. Финал типичен: все спасены, все здоровы, играют свадьбы, гуляют на пышных пирах в честь укоренения злодейства, долго живут в семейной любви и гармонии и умирают в один день. Зла нет, лишь безмерное добро и счастье. К сожалению, Гриша снова потерпел неудачу: секрет рыцаря в стальных доспехах таковым и остался. Почему ужасная ведьма не смогла заколдовать королевство и остановить скачущего на белом коне рыцаря? Почему и как тому удалось остановить старуху, чего не удавалось сделать многим другим отъявленным храбрецам?

Все эти вопросы, столь важные для Гриши, остались без ответа. Спросить папу? Нет. Он только любезно посмеётся и скажет, что монстров не существует (Гриша слышал это множество раз, чтобы наверняка знать ход мыслей отца в подобных случаях). Таким же образом оно посмеётся над ними: посмеётся над трусостью мальчика и глупостью взрослого мужчины, отрицающего простые истины. Что поделать, все взрослые таковы… Верят во всякие выдумки наподобие богов и подвластную им небесную силу, способную совершать то, где простой человеческой фантазии не хватит для постижения её могущества. Ну, кто всё-таки ребёнок?! Обложка книги часто не совпадает с содержанием текста.

– Конец, – произнёс папа почти шёпотом и осторожно закрыл тонкий сборник детских сказок. Затем взглянул на якобы спящего сына, убедился в собственной догадке, пожелал спокойной ночи (будто во сне человек слышит голоса) и вышел из комнаты.

Тихо, почти бесшумно, Гриша перевернулся на спину, смотря вслед отцу. С каждой «молчаливой» секундой спасение отдалялось от него. Словно выскальзывающий из потных рук скалолаза, повисшего над чернеющим чревом пропасти, канат. Раз, и ты повисаешь на кончике верёвки, разделяющей жизнь и смерть. Два, и ты чудовищно вопя и размахивая конечностями, напоминая перевернувшуюся на спину муху, летишь в холодную пустоту. Три, и всё твоё тело от долгого и не самого мягкого падения напоминает кровавое пюре из сломанных костей, разорвавшейся плоти и раздавленных органов. Чудесно, верно?

Грише стоило только откликнуться, произнести любое слово, издать любой звук, и папа обязательно вернулся бы назад. Ему бы пришлось прочесть ещё одну сказку, чтобы усыпить его. Чтобы отогнать чудовище под кроватью обратно, где оно прячется днём.

Но папа ушёл. Он вышел в коридор и, не оборачиваясь, закрыл дверь. Гриша не смог преодолеть самого себя. Страх оказался сильнее. Он сковал мальчика ледяными кандалами. Трясущиеся ноги и руки перестали слушаться мозга, напоминавший в этот момент зависший компьютер. Основные функции нарушились, программы вот-вот слетят, а вся оперативная система даст сбой. Синий «экран смерти».

«Постой, папа! Не уходи! – рвалось внутри его головы. – Оно схватит меня! Оно таится под кроватью!»

Слова готовы сорваться с кончика пересохшего языка, готовы просочиться сквозь только что вычищенный ряд белых зубов, но в последнюю секунду нечто встаёт на их пути, преграждая его. Они так и остаются невысказанными, а отец со спокойной душой покидает детскую, совершенно не задумываясь о сыне до самого рассвета. Но тогда станет слишком поздно. Оно никогда не теряет шанс насладиться чистым ужасом. Потому оно выбирает маленьких детей. Дети наивны и глупы. Взрослые слишком заняты и утомлены повседневностью, чтобы воображать монстров. А дети… Они ещё не познали настоящий страх, и воображение, зачастую в компании неопытности пытается самостоятельно заполнить образовавшиеся пустоты.

Дверь захлопнулась, и свет, достаточный для чтения и защиты от монстра, погас. Теперь в комнате так же темно, как и в саду, непроходимой чащей раскинувшемся на заднем дворе дома, и как во всей округе. Гриша прислушался. Папины шаги отдалялись, доносились всё тише. Щёлкнул выключатель и свет пропал во всём доме, отдав родное пристанище на растерзание тишине.

О, как Гриша боялся отсутствия привычных звуков. Ведь именно в ней рождались скрипы половиц, шорохи и другие издаваемые кошмарами шумы. Они завладевали всем домом, безнаказанно блуждали в тёмных комнатах.

Но сегодня происходящее было гораздо хуже: погода выдалась тёплой и безоблачной, соответствуя июльским денькам. Потому и ночь оказалась непривычно яркой. Ничто не мешало лунному свету «играться» в полной силе. Он пробивался сквозь оконное стекло, проходил сквозь задвинутую штору и обволакивал Гришину спальню. Каждый находящийся в ней предмет стремительно приобретал резкие контуры, неяркие цвета, форму и… чертовски жуткие образы. По стенам мелькали быстрые тени не то людей, не то похожих на них созданий. Чёрные пятна в один миг возникали из неоткуда, растворяясь и бесследно пропадая.

Гриша одновременно старался следить за ними и закрыть глаза, дабы случайно не увидеть что-то нежелательное. Его маленькое сердце колотилось с такой скоростью, что казалось, будто оно не выдержит нагрузки и разорвётся на кусочки. Хотелось позвать родителей или просто закричать. Он обязательно бы сделал это, будь такая возможность. В данной ситуации он мог лишь плотно-плотно сомкнуть глаза и глубже залезть под одеяло. Тогда оно не сумеет схватить его. Ему попросту не за что. Пропитавшееся детским потом одеяло скрыло все выступающие части тела. Ноги и руки. Умей Гриша не дышать, он влез бы под него с головой. Тогда оно потеряет свою долгожданную жертву. Пойдёт искать и не найдёт. Решит, что мальчишка пропал, что его более нет, и уйдёт навсегда в иное место.

Гриша так и поступил. Хотя бы на минуточку, на один миг. Вдруг сработает и оно исчезнет.

Но исчезли тени и разбросанные по всей комнате предметы, ставшие чем-то страшным и чужим. Да только тишина по-прежнему давила на уши, став гораздо отчётливее. Внимание мальчика сконцентрировалось на ней, как на единственной вещи, когда видимые объекты потерялись в поле зрения.

И тут он услышал его…

Оно пришло…

Тихий шорох когтей об пыльный деревянный пол послышался из-под кровати. Стук. Что-то стукнуло и снова тот звук. Создавалось впечатление, что кто-то медленно разрывал лист бумаги, отрывая тонкие полосочки, скомкивая его и расправляя обратно.

Гриша осторожно открыл глаза, слегка высунулся из-под одеяла, боясь встретиться с источником шума. Комната оказалась пуста, несмотря на то, что звук всё ещё был слышен. Он стал громче, издевательски громче, нетерпеливее. Мальчик прижал колени к груди, обхватив их руками, отдаляясь по возможности дальше от края.

– Уходи!.. Уходи!.. – шептал он, надеясь прогнать монстра.

Но оно не оправдало его ожиданий. Шорох усилился, походя на неприятно грубый скрежет. Раздалось прерывистое чавканье, похожее на звук падения дождевых капель с крыши дома