litbaza книги онлайнРазная литератураДобрыня Никитич - Александр Николаевич Нечаев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4
Перейти на страницу:
змеиные. Нашёлся бы кто из вас, ребятушки: вы, князья подколенные[3], вы, бояре ближние, и вы, русские могучие богатыри, кто съездил бы на горы Сорочинские, выручил из полона змеиного, вызволил прекрасную Забавушку Путятичну и тем утешил бы меня и княгиню Апраксию?!

Все князья да бояре молчком-молчат. Больший хоронится за меньшего, а от меньшего и ответа нет. Тут и пало на ум Добрыне Никитичу: «А ведь нарушил Змей заповедь: на Русь не летать, во полон людей не брать — коли унёс, полонил Забаву Путятичну». Вышел из-за стола, поклонился князю Владимиру:

— Солнышко Владимир-князь стольно-киевский, ты накинь на меня эту службицу. Ведь Змей Горыныч меня братом признал и поклялся век не летать на землю Русскую и в полон не брать, да нарушил ту клятву. Мне и ехать на горы Сорочинские, выручать Забаву Путятичну.

Князь лицом просветлел и вымолвил:

— Утешил ты нас, добрый молодец!

А Добрыня низко кланялся на все на четыре стороны, а князю с княгиней во особицу, потом вышел на широкий двор, сел на коня и поехал в Рязань-город. Там у матушки просил благословения ехать на горы Сорочинские, выручать из полона змеиного русских пленников.

Говорила мать Афимья Александровна:

— Поезжай, родное дитятко, и будет с тобой моё благословение! — Потом подала плётку семи шелков, подала расшитый платок белополотняный и говорила сыну таковы слова: — Когда будешь ты со Змеем ратиться, твоя правая рука приустанет, приумашется, белый свет в глазах потеряется, ты платком утрись и коня утри, всю усталь как рукой снимет и сила у тебя и у коня утроится, а над Змеем махни плёткой семишелковой — он приклонится ко сырой земле. Тут ты рви-руби все хоботы змеиные — вся сила истощится змеиная.

Низко кланялся Добрыня своей матушке, честной вдове Афимье Александровне, потом сел на добра коня и поехал на горы Сорочинские. А поганый Змеинище-Горынище учуял Добрыню за пол-поприща[4], налетел, стал огнём палить да биться-ратиться. Бьются они час и другой. Изнурился борзый конь, спотыкаться стал, и у Добрыни правая рука умахалась, в глазах свет померк. Тут и вспомнил богатырь материнский наказ. Сам утёрся расшитым платком белополотняным и коня утёр. Стал его верный конь поскакивать в три раза резвее прежнего. И у Добрыни вся усталость прошла, его сила утроилась. Улучил он время, махнул над Змеем плёткой семишелковой, и сила у Змея истощилася: приник-припал он к сырой земле. Рвал-рубил Добрыня хоботы змеиные, а под конец отрубил все три головы у поганого чудовища, порубил мечом, потоптал конём всех змеёнышей и пошёл во глубокие норы змеиные, разрубил-разломал запоры крепкие, выпускал из полона змеиного народу множество, отпускал всех на волю-вольную. Вывел Забаву Путятичну на белый свет, посадил на коня и привёз в стольный Киев-град. Привёл в палаты княженецкие, там поклон вёл по-писаному: на все на четыре стороны, а князю с княгиней во особицу, речь заводил по-учёному:

— По твоему, князь, повелению ездил я на горы Сорочинские, разорил-повоевал змеиное логово. Самого Змеинища-Горынища и всех малых змеёнышей порешил, выпустил на волю народу тьму-тьмущую и вызволил твою любимую племянницу, молодую Забаву Путятичну.

Князь Владимир был рад-радёшенек, крепко обнимал он Добрыню Никитича, целовал его в уста сахарные, сажал на место почётное, сам говорил таковы слова:

— За твою службы великую жалую тебя городом с пригородками!

На радостях завёл князь почестей пир-столование на всех князей-бояр, на всех богатырей могучих прославленных. И все на том пиру напивалися-наедалися, прославляли геройство и удаль богатыря Добрыни Никитича.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Добрыня, посол князя Владимира

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Столованье-пированье у князя идёт вполпира, гости сидят вполпьяна. Один князь Владимир стольно-киевский печален, нерадостен. По столовой горнице он похаживает, пословечно государь выговаривает:

— Избыл я заботу-печаль о любимой племяннице, о прекрасной Забаве Путятичне, а теперь ещё одна беда-невзгода приключилася: требует хан Бахтияр Бахтиярович дань великую за двенадцать лет, в том грамоты-записи промеж нас были написаны. Грозится хан войной идти, коль дань не дам. Вот и надобно послов послать к Бахтияру Бахтияровичу, отвезти дани-выходы: двенадцать лебедей, двенадцать кречетов да и грамоту повинную, а дань сама по себе. Вот и думаю, кого мне послами послать?

Тут все гости за столами приумолкли. Большой хоронится за середнего, середний хоронится за меньшего, а от меньшего и ответа нет. Потом поднялся ближний боярин:

— Ты позволь мне, князь, слово вымолвить.

— Говори, боярин, мы послушаем, — отвечал ему Владимир-князь.

И боярин стал сказывать:

— Ехать в ханскую землю — служба немалая, и лучше некого послать, как Добрыню Никитича да Василья Казимировича, а в помощники послать Ивана Дубровича. Ведомо им, как в послах ходить, и знают, как с ханом разговор вести.

И тут Владимир-князь стольно-киевский наливал три чары зелена вина, не малые чары — в полтора ведра, разводил вино медами стоялыми. Перву чару подносил Добрыне Никитичу, другую чару — Василью Казимировичу, а третью чару — Ивану Дубровичу.

Все три богатыря вставали на резвы ноги, принимали чару одной рукой, выпивали за единый дух, низко князю поклонилися и все трое промолвили:

— Твою службу мы справим, князь, поедем в землю ханскую, отдадим твою грамоту повинную, двенадцать лебедей в дар, двенадцать кречетов и дани-выходы за двенадцать лет Бахтияру Бахтияровичу.

Подавал князь Владимир послам грамоту повинную и велел подать в дар Бахтияру Бахтияровичу двенадцать лебедей, двенадцать кречетов, а потом насыпал короб чистого серебра, другой короб — красного золота, третий короб — скатного[5] жемчуга: дани хану за двенадцать лет.

С тем садились послы на добрых коней и поехали в землю ханскую. Они день едут по красну солнышку, в ночь едут по светлому месяцу. День за днём, словно дождь дождит, неделя за неделей, как река бежит, а добры молодцы вперёд подвигаются.

И вот приехали они в землю ханскую, на широкий двор к Бахтияру Бахтияровичу. Слезали с добрых коней. Молодой Добрыня Никитич на пяту двери поразмахивал, и входили они в ханские палаты белокаменные. Там крест клали по-писаному, а поклоны вели по-учёному, на все на четыре стороны низко кланялись, самому хану во особицу.

Хан у добрых молодцев стал выспрашивать:

— Вы откуда, дородные добрые молодцы? Из каких городов, вы каких родов и как вас звать-величать?

Ответ держали добрые молодцы:

— Мы приехали из города из Киева, от славного от князя от Владимира. Привезли тебе дани-выходы за двенадцать лет.

Тут и

1 2 3 4
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?