и спорая, она быстро вошла в круг уважаемых работниц. В начале августа 1939 года, засидевшись за бумагами, Дулма не заметила, как наступил вечер. Она собрала документы и письменные принадлежности со стола, намереваясь идти домой. В дверь постучали.

— Добрый вечер, — в контору вошла худенькая низкая женщина в выцветшем платке на голове.

— Здравствуйте, — вежливо ответила Дулма. — Вы по какому вопросу?

— По вопросу трудоустройства. Я из колхоза "Красное Знамя", работала там дояркой, сейчас вот переехала с сыном… — У нас полный штат доярок.

— Мне подойдет любая работа. Только возьмите меня, прошу вас, — женщина умоляюще смотрела на Дулму. — Мы из Тор приехали. Я вдова. Сын окончил семилетку ещё три года назад, ему надо учиться дальше, а там нет средней школы. Прошу вас…

— Я всего лишь секретарь и такие вопросы не решаю. Приходите завтра утром, поговорите с начальством. Вас в любом случае возьмут, только на какую работу, я не знаю.

Дулма вышла из здания конторы вместе с женщиной. На дороге её ждал высокий молодой парень, судя по всему, сын. Он сидел на телеге, свесив одну ногу и беззаботно жуя кончик длинного стебелька травы. Дулма, заметив его взгляд на себе, смутилась и быстро попрощалась с женщиной, повернув в сторону дома.

На следующий день та женщина снова пришла в контору. Дулма видела, как она зашла в кабинет председателя. Сама же тайком выглянула в окно, но на дороге никого не оказалось. Приезжую вдову оформили уборщицей и по совместительству дворником, по её же просьбе, из-за сильной нужды в деньгах. Позже Дулма узнала, что зовут кроткую женщину Даримой Пурбуевной, а ее сына — Аюшей. Иногда, ближе к вечеру, он приходил помогать матери, приносил воду и выносил использованную. Зимой же, в период снегопадов, Аюша стал приходить ежедневно, он полностью взял на себя материнские обязанности дворника. Дулма тихонько наблюдала за ним сквозь крошечное, но щедро расписанное блестящими зимними узорами окно. Ей нравился этот скромный тихий парень, так заботливо помогающий своей маме.

В конце января Дарима Пурбуевна, простудившись, не вышла на работу. В один из этих зимних вечеров Дулма по привычке засиделась за бумагами. Почувствовав резь в глазах от напряжения, она по привычке выглянула в окно. Улицу осветила молодая луна. Непривычно большие снежинки искрились в её волшебном сиянии. Взгляд Дулмы наткнулся на тёмную фигуру. Это Аюша разметал снег на тропинке у входа в контору. "И зачем метет? Снег ведь только повалил, завтра опять мести придётся" — подумала Дулма.

"Сразу видно, что не местный, наши парни те ещё лентяи. Интересно, сколько ему лет?". От мыслей её отвлек сам Аюша. Он остановился, поднял глаза от земли и посмотрел прямо на неё. Дулма резко отвернулась, почувствовав, как щеки наливаются краснотой. "Окно замерзшее, вряд ли он увидел, что я на него смотрю". Дулма собралась, оделась и снова выглянула в окно. Аюши уже не было. Она вышла из здания и, махнув на прощанье сторожу рукой, быстрым шагом направилась в сторону своего дома.

— Не страшно по ночам одной гулять? — от темного забора отделился силуэт человека.

Дулма вскрикнула от испуга и, споткнувшись, упала. Мужчина подошёл ближе и наклонился. Дулма узнала Аюшу и разозлилась.

— Зачем так пугать?!

— Прости, я не хотел, правда. Давай помогу встать, — Аюша протянул руку.

Дулма проигнорировала его предложение и поднялась самостоятельно.

Отряхиваясь, безуспешно пыталась унять так неуместно участившееся сердцебиение.

— Я не специально, извини, пожалуйста. Просто хотел проводить тебя. Опасно молодой девушке так поздно ходить одной.

— А маленьким мальчикам не опасно? — ответила Дулма в попытке скрыть перемешанное с радостью волнение напускным раздражением.

— Маленьким мальчикам тоже опасно, но здесь их нет. Поэтому я провожу только одну маленькую девочку.

Дулма уже отряхнулась и пошла ещё быстрее, чем до падения. Аюша направился следом. Шли молча. Дулма чуть впереди, Аюша за ней. Она улыбалась, глядя на крупные хлопья степенно падающего снега. Около дома резко повернулась. Аюша стоял в нескольких метрах и пристально смотрел на нее.

— Меня зовут Дулма.

— Я уже знаю.

С той поры Аюша встречал Дулму каждый вечер, и они шли до её дома, разговаривали, затем стояли у ворот, подолгу, насколько позволяли морозы, и всегда нехотя расходились по домам. Аюша жил неподалеку, им с матерью выделили маленький домик в самом начале улицы.

Он рассказал Дулме, что Дарима Пурбуевна — ноенская дочь. Ее отцу принадлежали огромные таборы овец, лошадей и коров. В белоснежной юрте тесно от добра: шелков, посуды, мебели и сундуков с нарядами и украшениями. Семья нанимала батраков из бедных семей. Один из таких батраков, не имея средств на калым, убегом увёз хозяйскую дочь. Отец Даримы Пурбуевны разгневался, но высказал готовность простить дочь, если она откажется от замужества. Не отказалась. Жила с мужем и его матерью бедно, на грани нищеты, в старой холодной юрте, продуваемой всеми ветрами, терпеливо ожидала его с чужих пастбищ, куда он нанимался батраком. Родился Аюша, забот прибавилось, а нужда стала ещё острее.

Мальчик не помнил своего отца. Мать рассказала, что вскоре после его рождения тот неудачно упал с коня и, повредив шею, умер на месте. Правда ли это, уже никто не узнает. Так молодая вдова осталась одна с маленьким ребёнком и престарелой свекровью, без источников пропитания. От безысходности, когда нечем было кормить дитя, пришла в дом отца, но он даже не повернулся в её сторону, приказал выгнать. Несчастная женщина шла по безмолвной в своём равнодушии степи, когда услышала топот коня. Её догнала родная сестра.

— Дарима, мама просила тебе передать, — сестра спрыгнула с коня и похлопала по седлу. К нему привязали мешок с едой на несколько дней. — Езжай к себе и жди, нагаса тебя заберёт, поедешь в Торы, там его родственница по жене умерла в родах, ребенку нужен уход и молоко, он болеет. Поживешь пока у них, кормить будут.

Дарима благодарно обняла сестру, села на коня и отправилась в юрту мужа. Обернувшись, увидела вдалеке, что отец стоит у яркого полога своей огромной юрты и смотрит ей вслед. Мать не могла пойти против воли отца. И на том спасибо.

Свекровь уезжать отказалась. Она ждала, что за ней приедет дочь. Дарима и Аюша уже спустя месяц приехали к родственникам в Торы Тункинского аймака, там и остались. Батрачество вскоре законодательно запретили. Теперь все нуждающиеся работали в семейной трудовой общине. Аюша демонстрировал блестящие успехи в учёбе, и однажды учитель посоветовал его матери перебираться в город, где у ребёнка появится возможность получить профессию и,