вновь раскатывается протяжная команда:

— Батальон направо. Отделениями правые плечи вперед. Ша-агом марш.

Затем — коротко и резко:

— Прямо.

И батальон двинулся под раскаты боевого марша.

* * *

На вокзале быстро погрузились в вагоны.

Двадцать теплушек с курсантами, классный вагон со штабом, а дальше — платформы с кухнями и двуколками.

Отправление было назначено через час.

Николай пошел за кипятком на станцию, Владимир — в цейхгауз — получать на троих хлеб и сахар.

В вагоне было тепло от топившейся железной печки, шумно и весело. Через полуоткрытую дверь мелькнула голова пробегающего мимо дежурного по эшелону комроты. Вздрогнул состав от толчка прицепившегося паровоза. Прозвучал последний сигнал, и поезд тронулся. Несмотря на вечерний холод, курсанты разом распахнули двери и окна.

— Прощай, Москва!

— До свидания!

— Счастливо оставаться!

Запели:

«Прощайте, матери, отцы,

Прощайте, жены, дети,

Мы победим, — народ за нас!

Да здравствуют Советы!»

Стало уже совсем темно. Тысячи огненных искр летали и кружились за окнами. Мерно постукивали колеса и мощно ревел, ускоряя свой ход, паровоз.

IV

Мелькали грязные серые деревушки; с покрытых снегом полей бежали мутные ручьи, леса стояли черные и голые. Но чем дальше уходил эшелон к югу, тем зеленее и приветнее становились рощи и поля, а там, где впервые начали попадаться белые мазанки хуторков, было уже совсем по-весеннему сухо и тепло.

На одной из небольших станций Сергей в первый раз увидел начальника курсов.

Он шел рядом с комбатом и говорил ему коротко и сухо:

— Вы останетесь за меня. На станции Конотоп мы со вторым эшелоном вас нагоним.

— Слушаю, — ответил комбат. И они прошли мимо.

«Так вот он какой», — подумал Сергей, входя в вагон.

На следующей станции испортилось что-то в паровозе.

Пользуясь вынужденной остановкой, дежурный по эшелону распорядился выдать обед раньше времени. Паровоз чинили долго — курсанты уже успели отобедать, уже какой-то товарный поезд проскочил мимо скучающего эшелона, — а они все еще стояли.

Наконец раздались три жиденьких свистка. Застучали колеса. Обрадованный Владимир принялся мастерить что-то своим крепким перочинным ножом.

— Ты что это делаешь? — спросил у него Сергей.

— Пропеллер! — шутя ответил тот. — Сейчас приделаю к вагону, и эшелон полетит как аэроплан.

Через полчаса он действительно смастерил пропеллер, и тот с веселым жужжанием завертелся на ходу.

Однако, хитрая штука не помогла поезду. Даже, наоборот, паровоз тревожно загудел и вдруг круто затормозил, останавливаясь на небольшом разъезде, перед человеком с красным флагом на путях.

— В чем дело? — кричал, подбегая, дежурный по эшелону.

Маленький железнодорожник, путаясь, скороговоркой ответил:

— Впереди, в пяти верстах, крушение, — товарный разбился!

— С встречным что ли столкнулся?

— С рельс сошел? — посыпались вопросы.

— Нет! — испуганно ответил тот. — Была банда… разобрала путь.

Взводные командиры роздали из раскупоренных ящиков боевые патроны. Громыхая щитом, забирается пулемет на паровоз. Двери и окна открыты, и без гудков, без свистков бесшумно эшелон продвигался вперед. Сергей лежал на верхних нарах рядом с Владимиром и зорко всматривался в медленно двигающуюся чащу леса.

— Смотрите! смотрите! — вдруг заговорили кругом. — Вон… видно…

Впереди, в пятидесяти саженях, чернели разбитые вагоны товарного поезда, недавно обогнавшего эшелон. Рядом стояли два человека и больше никого.

Поезд остановился… Первый взвод быстро выскочил из вагона. Вот и место крушения, около которого стоит путевой сторож.

— Нету, — кричит он подбегающим, — нету, ушли бандиты.

Сергей прошел мимо разбитых вагонов и, вздрогнув, остановился невольно. На лужайке подле сваленного расщепленного вагона лежали три изуродованных трупа.

Напрасно вторая рота до поздней ночи обыскивала кругом окрестность, — шайка пропала бесследно, ничего не тронув и не разграбив.

Старик-сторож из соседней будки рассказывал: обходя линию, он заметил до двадцати вооруженных людей, развинчивавших гайки и накладывавших рельсы поперек пути. Он быстро повернул и побежал домой к телефону, чтобы предупредить несчастье. Но дома у аппарата он застал двух человек с винтовками, спокойно справлявшихся у разъезда о времени выхода поезда.

Не успел он опомниться, как получил прикладом по спине и очутился запертым в небольшом чулане. Через несколько минут бандиты вышли. С большим трудом он выбрался через узенькое окошко. В это время мимо промчался товарный, и через несколько минут послышался страшный грохот. Прибежав на место крушения, он нашел только одного уцелевшего кондуктора, с которым и вытащили они из-под обломков четыре трупа — машиниста, кочегара и двоих из бригады.

— А знаете, что я вам скажу, — обратился к товарищам Николай. Ведь крушение-то, должно быть, предназначалось нам.

— Как?.. Почему? — послышались удивленные голоса.

— А вот почему. Если бы наш паровоз не попортился на последней станции, где мы обедали, и если бы его не чинили так долго, то раньше прошел бы наш эшелон. Странно и то, что ничего не тронуто и не разграблено. Очевидно, рельсы выворачивались не для этой цели.

— Да как же впереди могли знать, что следует наш эшелон?

— Уж не предупредил ли какой-нибудь телеграфист-петлюровец?

Все согласились, что предположение очень и очень правдоподобно.

Ночью пришел вспомогательный поезд с рабочими, а утром эшелон с курсантами по очищенному пути двинулся снова вперед.

На станции Конотоп их догнал второй эшелон.

Начальник курсов, выслушав доклад командира батальона, нахмурил брови и пошел в вагон к комиссару.

Три звонка… сигнал, и опять дальше, дальше. Конец пути прошел без приключений и, проснувшись рано утром на пятый день путешествия, через раскрытые окна и двери увидали курсанты столицу Украины — Киев.

V

Огромное трехэтажное здание бывшего кадетского корпуса, способное вместить в себя чуть ли не дивизию.

Впереди корпуса — красивый зеленый сад с фонтаном, справа — широкий, обсаженный тополями плац для строевых занятий, а позади, подле высокой каменной стены большого двора, — густая, зеленая роща.

Первую роту поместили наверху в просторных светлых комнатах с окнами, выходящими в рощу. В различных частях корпуса стали размещаться комсостав, его семьи, служащие, музкоманда, околоток, похожий по оборудованию на лазарет, всевозможные цейхгаузы, классы, кабинеты.

Весь день кипела работа. Часам к пяти, когда койки были расставлены, а матрацы набиты, курсантам объявили, что они свободны, и для первого дня желающие могут, даже без увольнительных, отправляться в город.

— Ты пойдешь куда-нибудь? — спросил Николай у Сергея.

— Нет. Не хочется что-то.

— Ну, а я пойду. По делам, — добавил он.

— Какие же у тебя могут тут быть дела? — удивился Сергей.

— В поиски, брат. У моей матери тут где-то сестра живет, то есть, значит, моя собственная тетка. Но кроме того, что она живет на