Команды изыскателей уже давно обнаружили преимущества использования мутировавших тренированных терранских животных в качестве помощников в исследовании незнакомых планет. Из биологических лабораторий или терранских ферм, где их выращивали, часто присылали таких специализированных «ассистентов». Некоторые из животных были жестокими бойцами, молчаливыми и исполнительными, и более опасными, чем оружие, которое люди носили у себя на поясе. У некоторых были пронзительные, зоркие глаза, носы намного чувствительнее человеческих; они были разведчиками намного опытнее и хитрее, чем мог когда-либо породить человеческий род. Они были созданы для разных целей. Некоторых отбирали по уму, некоторых — по размеру, других — по степени адаптации к чужим условиям, и такие животные-разведчики с Терры очень высоко ценились.

Росомахи, древние «дьяволы» северных областей Терры, впервые были использованы на Колдуне. Их сверхосторожность, обостренное чувство опасности, высочайшее качество породы, делало их лучшими исследователями новых территорий. Способные разорвать на части животное, втрое превосходящее их в размерах, они считались превосходными защитниками для людей, которых сопровождали в дикие, неизведанные места. Их свирепый нрав, умение великолепно лазить по горам и плавать и, кроме того, их необузданное любопытство считались весьма ценными качествами.

Шенн начал знакомство с ними с чистки их клеток; и в конце концов эти миниатюрные медведи с коротенькими пушистыми хвостами очаровали его. И его безграничная любовь и внимание к своим питомцам стало взаимным. В присутствии Тагги и Тоги он был личностью, причем — важной личностью. Эти зубы, способные разодрать чью-либо плоть на мелкие кусочки, нежно щекотали его пальцы. Без всякого принуждения они давались ему в руки, облизывая при этом его нос и подбородок. Поэтому дважды, когда они сбегали, побег не имел успеха; оба раза Шенн находил их по следам и возвращал в лагерь и несколько раз препятствовал им делать набеги на съестные припасы команды.

Но во второй раз его застал за этим Фадакар, шеф службы управления животными, и поймал до того, как Шенн успел запереть нарушителей в клетку. Воспоминания о грязных ругательствах, которыми Фадакар усыпал Ланти, до сих пор заставляли его лицо багроветь от бессильного гнева. Все объяснения Шенна были самым отвратительным образом отвергнуты, и ему поставили ультиматум. Если он еще хотя бы один раз проявит свою нежность к питомцам, то немедленно будет отправлен на Терру на первом же корабле, причем с «волчьим» билетом, запрещающим впредь работать в этой области и выкидывающим его со службы до конца жизни.

А все из-за подлого поступка Гарта Торвальда за ночь до этого. Именно из-за Торвальда Ланти был вынужден искать сбежавших животных в кромешной темноте ночью и в полном одиночестве. Он должен был найти их и вернуть в лагерь до рассвета, прежде чем Фадакар будет проводить утренний осмотр.

Так что глупая попытка Торвальда навлечь на Шенна неприятности спасла ему жизнь.

Шенн набросил на голову капюшон, отчего его тщедушная фигура стала казаться еще меньше. Один из летательных аппаратов трогов бесшумно возник в утреннем небе, словно выплывая из тумана, едва подкрашенного янтарным цветом. Корабль на какое-то время завис над затихшим лагерем. Пришельцы, по-видимому, проверяли место своей блистательной победы над противником. И самым безопасным местом для любого терранца теперь было находиться настолько дальше от ужасных руин, оставшихся от лагеря, насколько близко в данный момент от них укрывался Шенн. Тщедушное тело Шенна стало преимуществом, ибо только благодаря своей худобе он сумел забраться в узкую расщелину на склоне скалы. Он полез туда, потому что знал все тропинки, по которым могли удрать росомахи, потому и последовал за ними по одному из их маршрутов. Несколько минут ходьбы по их хитрым, извилистым дорожкам, и вот он очутился в чашеобразной котловине и ошарашенным взором разглядывал непроходимые кусты Колдуна с пурпурными листьями. С другой стороны Ланти увидел еле заметный проход на отлогой стене горы, ведущий в еще одну котловину, не такую широкую, на которой разбили лагерь, но весьма подходящую для укрытия среди деревьев и буйно разросшихся кустов.

Легкий ветерок гулял среди деревьев, и дважды Шенн слышал шорохи, постукивания, чье-то щелкающее «клак-клак» — очень напоминающее удары теннисного мяча по ракетке. Он понял, что это пролетела какая-то птица с кожаными крыльями, обитающая в горных расщелинах. Его неожиданное появление нарушило постоянную «музыку» этих пустынных мест, где не ступала нога чужака. Ибо это «клак-клак» громко и настойчиво-угрожающе предупреждало его, что он явился охотиться не на свою территорию.

Шенн заколебался. Он понимал, что ему надо убираться из этого проклятого места, и как можно подальше от разгромленного лагеря. Тем более что совсем недалеко приземлился корабль трогов. Однако привлекшее его внимание это назойливое «клак-клак» буквально притягивало его. Наверное, умнее было бы остаться в одиночестве на вершине горы, чем рискнуть спуститься вниз в поисках укрытия, особенно тогда, когда корабль противника патрулирует окрестности.

Небольшая пыльная полянка, укрытая скалой в форме зуба, первой подсказала Ланти, что Тагги и его подруга по клетке недавно прошли перед ним, ибо он увидел отчетливые отпечатки знакомых когтей росомах. Шенн лелеял себя надеждой, что оба зверя нашли себе убежище в диких зарослях.

Он облизал пересохшие губы. Покинув лагерь тайно, Ланти не захватил с собой НЗ, и теперь Шенн сделал мысленную опись своего имущества — полевая сумка, сверхпрочная рубашка, короткая куртка с капюшоном с прилагаемыми к ней рукавицами. На груди Ланти поблескивал значок Корпуса изыскателей. На ремне пристегнута кобура с шокером, поражающим жертву электротоком, и широкий нож для рубки кустарника, а в прошитых толстенным швом карманах покоились три кредитных жетона, моток провода, чтобы запирать клетки, в которой жили росомахи, упаковка энергетических таблеток, две идентификационные и рабочие карточки и длинный кусок веревки. Ни запаса пищи и воды — спасение храбрецов, — ни дополнительных зарядов для шокера. Но все равно его куртка оттягивалась вниз из-за прикрепленного к ней маленького фонаря.

Тропинка, по которой он шел, внезапно оборвалась на самом краю скалы, и лицо Шенна исказилось от запаха, поднимающегося снизу. Несмотря на то, что означала эта вонь, Шенн спустился вниз в лощину, совершенно не боясь привлечь внимание неведомого «клак-клак». Возле скалы поднимались вонючие пары от химических минеральных источников, тем самым защищая любую птицу, гнездившуюся в этом месте.

Шенн вновь поднял капюшон и натянул на лицо прозрачную маску. Он должен уходить отсюда, чтобы найти пищу, воду, убежище. Это было волей к жизни, которая заставляла Шенна Ланти вступать в несчетное количество сражений в прошлом; это было приказом, выполняемым им с тупой решительностью.

Зловонные пары клубились вокруг, поднимаясь ввысь и обволакивая легким туманом его по пояс, но он упрямо шел вперед, двигаясь к открытой местности и чистому воздуху. Запах лавандовых кустов, окаймляющих источник, смешиваясь с ядовитыми испарениями, вызывал тошноту. Ланти видел, что кусты буквально погружены в источник, и щурился от их пурпурно-зеленого цвета. Потом он оказался в какой-то роще, а ветки деревьев, устремленные к небу под абсолютно прямым углом, торчали из их ржаво-красных стволов.