Покупателя мы нашли на удивление быстро. Завтра должна состояться самая счастливая в нашей жизни сделка.

Если только… Да нет, нет, все будет хорошо. Странно, мне кажется, что до сих пор в комнате пахнет гарью. Этого быть не может, после такого капитального ремонта. Мы же буквально все отстроили заново, только внешний каркас оставили. Стены отделали дубом. Получилось очень стильно, хоть и мрачновато. И пахнуть должно свежим деревом, а никакой не гарью.

Мы собирались выставить дом на продажу, после того как продадим рукопись, но, может быть, и не станем выставлять, может, я оставлю дом за собой. Мне здесь нравится. И само старинное здание, и узость улочки, и даже цветочная мастерская напротив. Говорят, эта мастерская была на этой улочке всегда. Здорово, когда можно, открыв окно, упереться взглядом в вечность.

Девушка в бледно-зеленом платье на балконе в доме напротив делает цветы. Так же, как делала ее мать, как ее бабушка, прабабушка, пра-пра… как вечность их делали поколения женщин ее семьи. Одни уходили, на смену приходили другие и садились на этом балконе. С ума сойти можно, как представишь!

Я часто смотрю на эту цветочницу, стою у окна и смотрю. Благодаря узости улочки мне видна почти каждая деталь нарождающегося цветка. Я и сейчас стою. Легкий ветерок выхватил из руки девушки розовый шелковый лепесток и понес куда-то по улице. Она с сожалением посмотрела ему вслед, встала, перегнулась через перила, бросила быстрый взгляд на меня.

Сердце кольнуло, ладони вспотели, подступила тревога. Зачем она на меня посмотрела? Или мне показалось, а посмотрела она вовсе не на меня? Снова уселась как ни в чем не бывало, взяла с небольшого столика кусок шелка, принялась вырезать новые лепестки.

Не знаю, почему сегодня мне так тревожно. Сейчас вдруг представилось, что эта девушка за мной следит. Делает вид, что погружена в работу, а сама украдкой наблюдает за моим окном. И опять глупые мысли полезли в голову, будто я — это вовсе не я, и девушка следит не за мною, а за тем, кто должен быть на моем месте. Все дело в этой дурацкой шляпе, которая навязчиво вспоминается. Где же я об этом читал? Я уже сто лет ничего не читаю.

Отошел от окна, но не выдержал и вернулся. Лучше уж видеть ее, знать, что она делает. Прятаться в глубине комнаты — глупо. Так можно пропустить момент опасности.

Да нет никакой опасности! О чем я вообще говорю? Я знаю Вячеслава много лет, доверяю ему, он не может меня подвести. Он обязательно придет, мы отправимся в банк, откроем сейф…

Боже мой! Кажется, я забыл свою половину шифра! Три, восемь… Пять! Нет, не забыл, показалось! Иногда на меня находит — цифры ускользают. Вот опять. Три… Восемь? Пять? Нет, не забыл! Помню. И никогда не забуду!

Но девушка на балконе все-таки тревожит. Розовый шелк она отложила в сторону, взяла желтый и опять на меня посмотрела. Или мне вновь показалось? Три, восемь, пять. Почему же он опаздывает, мой компаньон? Уже почти полтора часа прошло. Он всегда приходил вовремя!

Три, восемь, пять. Три, восемь… Три… Три дня назад был мой день рождения. Легкое сладкое вино оказалось отчего-то тягучим и крепким. Может, тогда он выведал у меня мою половину шифра? И теперь вообще не придет, откроет сейф один? Конечно! Но нет… Нет! Он бы не оставил меня в живых, если бы выведал.

Шляпа… Нет, не то! Три, восемь, пять. Запах гари становится все навязчивее, все невыносимее. И эта девушка. Ее балкон — отличный наблюдательный пункт. Она явно за мной следит. Я не знаю, что там у нее под куском желтого шелка. Может, мобильник, и она украдкой звонит и докладывает, когда я на нее не смотрю. Я не мог проговориться, даже в самом невменяемом состоянии. Значит, они… Значит, Вячеслав сегодня придет обязательно. Но не обязательно за тем, чтобы мы вместе пошли в банк, совсем не обязательно! Он придет затем…

Девушка смотрит на меня в упор, уже не стесняясь. Смотрит и улыбается. Не мне, своим мыслям: ей тоже перепадет что-то от моей смерти, ее шпионские услуги будут щедро оплачены.

Звонок. Громко и резко. Зачем же я так долго ждал? Зачем тратил бесценное время? Теперь не убежать — он стоит за дверью, мой компаньон, убийца. Теперь не спастись.

Рывком распахиваю раму окна. Девушка стоит, вцепившись руками в перила, и смотрит на меня, не отрываясь. Все равно! Перебираюсь с подоконника на карниз и прыгаю на землю. Резкая боль в левой ноге. Цифры в голове съеживаются от боли. Мне не убежать, не спастись. Три, пять… Восемь? Или девять? Не помню, забыл! Девушка сверху, с балкона…»

На этом мой роман обрывается. Сюжет застрял и не идет дальше. Я не знаю, что стало с моим героем. Почему опоздал его компаньон? Подготавливался к убийству? Или его задержала какая-нибудь вполне невинная причина: остановились часы, на дороге возникли пробки…

Нет, вряд ли. Его швейцарские часы не могли остановиться просто так, а пробок в городке, в котором они купили этот дом, никогда не бывает. Значит, все же убийство? Я могу об этом только гадать, вот уже полгода я вязну в этой оборванной строчке: «Девушка сверху, с балкона…» — и не могу двинуться дальше. Я злюсь на своих героев и ненавижу свой неоконченный роман.

Дело в том, что я никогда ничего не придумываю, как это делает нормальный писатель. Все мои герои — реальные люди, но которых я никогда не встречал. Все мои сюжеты — жизни этих реальных людей. Меня называют писателем-пророком, потому что сюжеты моих романов всегда происходят на самом деле, сбываются. Или при определенных обстоятельствах могли бы сбыться. Я вижу этих людей во сне, переживаю их жизни.

Но теперь сны изменились.

Вот уже полгода я брожу по коридору старой гостиницы, ищу свою комнату и не могу найти. Этот кошмар повторяется из ночи в ночь, совсем не меняясь. И герои мои, населяющие другие комнаты, совсем не меняются, застыли, стали статичными. Никакого развития!

Но есть и еще одна причина, почему мне не пишется. Алина. Прототип моей девушки-цветочницы. Материализация мысли. Та самая девушка из ночного кошмара, которую обвинили в убийстве.

Она приходит каждый день к моему дому, стоит под окном и чего-то ждет. Алина, чужая. Откуда я знаю ее имя? Просто знаю. Как всегда знал имена и судьбы своих персонажей — настоящих людей, с которыми никогда не был знаком. Но ведь раньше я их не встречал в реальной жизни. А эта девушка…

Иногда мне кажется, что ее тоже нет, и это особенно мучительно. Но я ни разу не спустился вниз, не подошел к ней, чтобы проверить. Хотя, казалось бы, что может быть проще? Не знаю, что меня останавливает. Возможно, я просто боюсь, что Алина действительно всего лишь плод моего воображения. Но, как бы то ни было, после часа бесплодных попыток работы над моим застопорившимся романом я неизменно подхожу к окну. Я жду, когда можно будет подойти, только делаю вид, что работаю, а сам… Поэтому-то, наверное, и не могу сосредоточиться, поэтому-то и не могу сдвинуться с мертвой точки.

Я ее ненавижу, эту девушку, стоящую под моим окном! Но даже не представляю, что буду делать, если однажды ее не окажется.