Они кричали друг на друга, две измотанные, уставшие и нервные подвижницы, две женщины девятнадцатого века, которые пожертвовали всем ради спасения больных. Флоренс так и прожила одна всю жизнь, в условиях… ну, сами представляете теперь условия. А ведь была из обеспеченной семьи! А доктор Бэрри еще и скрывал свою тайну, разоблачение было бы катастрофой. У него был только чернокожий помощник, которому он доверял. И пудель Псише – это по-гречески «душа». Доктор очень любил свою собачку.

Вот так все было на самом деле. Две великие женщины разругались, доктор и медсестра. Не из-за личной неприязни, а из-за санитарии, гигиены, ухода за пациентами, из-за невероятных нагрузок и ответственности, которую продолжали нести… Им удалось добиться чистоты, смены белья, организовать питание больных и дисциплину персонала. Но они так и не поняли друг друга, хотя потом высоко оценили деловые качества.

А тайну доктора Бэрри узнали только после его или ее смерти, когда тело готовили к погребению. Ему или ей это уже было все равно. Он сделал все, что мог на Земле, прожив жизнь без любви, без семьи и в страхе разоблачения. Но справился с задачей. Выполнил свою миссию. Как и «дама со свечой» Флоренс Найтингейл. Доктор и медсестра справились. Так жаль, что они не узнали друг друга получше. Разве только потом, когда встретились в другом мире, где нет ни тайн, ни секретов, ни мужчин, ни женщин, ни полотенец. Где есть только «псише» – душа. А души узнают друг друга мгновенно…

У Аверченко есть рассказ про человека, к которому в дом забрался грабитель.

И этот человек в панике ткнул разбойника вилкой, которую по случайности держал в руке. Грабитель взвизгнул и убежал. А хозяин дома все рассказывал и рассказывал эту историю, бесконечное количество раз. Он был так потрясен и напуган, что буквально застрял на своем пугающем воспоминании. И не мог остановиться, все разговоры переводил на эту историю.

Он всех достал и утомил своим повторяющимся рассказом. И знакомые хотели тихонечко подкараулить рассказчика и поколотить. Не от злобы, а чтобы одну историю заменить другой. Как-то вырвать человека из навязчивого повторения одного и того же. Может, новый случай заставит его прекратить вспоминать случай с вором и вилкой? Новое яркое впечатление излечит человека от назойливого рассказа?

Хорошая мысль. Колотить никого не надо, конечно, хотя вот Корней Чуковский страдал бессонницей и ночью бил себя по голове, чтобы избавиться от навязчивых мыслей; кулаками сильно бил. Он был в отчаянии и принимал сильные снотворные, его мучили мысли. От навязчивых мыслей и плохих воспоминаний очень трудно избавиться, постоянно к ним возвращаешься и возвращаешься, – так повторяешь привязавшуюся песню и ничего не можешь с этим поделать…

Можешь! Надо начать другую песню мысленно петь. И произойдет удивительная вещь: обе вскоре забудутся. Хотя логичнее было бы предположить, что «застрянешь» на второй песне или обе сразу начнут лезть в голову. Нет. Исчезнут из «внутреннего проигрывателя» обе. Так и с плохими воспоминаниями: надо немедленно вспомнить что-то еще более плохое. Советуют на хорошее переключиться, но это не работает по простой причине: отрицательные эмоции сильнее и продолжительнее положительных. И с гневной обиды переключиться на воспоминание о летнем деньке и цветущем луге невозможно. Невозможно переключиться с воспоминания о том, как вас незаслуженно обругали, на воспоминание о поцелуе.

А вот вспомните-ка что-то еще более обидное и неприятное. Как вас не просто обругали, а больно толкнули или наказали несправедливо. Или обворовали. Или предали. Как ни странно, плохие эмоции пройдут гораздо быстрее. И вам станет легче; навязчивые негативные мысли пройдут. Сначала плохие эмоции могут усилиться, а потом пройдет плохое состояние навязчивого воспоминания о неприятном и травмирующем случае. Два плохих воспоминания погасят друг друга. Более сильное негативное впечатление погасит то, что нас мучает. Но и само утратит силу и затухнет.

«Подобное лечат подобным», – говорили древние врачи-философы. Клин клином вышибают. Плохих воспоминаний у нас навалом, вот они и пригодятся в трудную минуту. Это экстремальный метод, вроде тушения пожара встречным огнем, если водой не залить горящий лес. Но в крайнем случае это работает. Лезет в голову негативный человек – вспомните кого-то еще гаже. Изводят дурные мысли о неприятном событии – вспомните еще более неприятное событие. А потом можно уж и на хорошее переключаться. Дать заднюю скорость, остановиться, а потом поехать в нужном направлении; примерно так. А потом, конечно, хорошее вспомним и увидим. Когда сменим пластинку и направление движения…

Есть некрасивые потертые стулья, приставные.

Их ставят сбоку зрительного ряда – дополнительные места.

На приставном стуле можно оказаться в двух случаях: если не платят за билет, задаром хотят посмотреть представление, давят на жалость и прижимают руки к сердцу, смотрят умоляюще и тягуче выпрашивают местечко. И получают его – на приставном стуле.

Или стеснительный, добрый, скромный человек оказывается на этом вытертом стульчике. Он купил билет в партер или в ложу. Он трудился, он заплатил сполна, но потом его попросили сесть сбоку. Войти в положение. Хорошие места заняты другими людьми; более достойными или более нуждающимися. Нуждающимися в том, чтобы из партера смотреть представление. Или более прыткими и ловкими. Вы пока присядьте сюда, голубчик. Сейчас капельдинер принесет вам стул. Вот. Вам удобно, не так ли?

И добрый скромный человек скажет, что удобно, не беспокойтесь, мол. Вполне удобно. Даже видно кусочек сцены иногда. Спасибо!

Есть люди, которые сполна заплатили за то, чтобы смотреть представление жизни. Но их вечно усаживают на приставной стул, а они не протестуют. Это нагло и эгоистично – протестовать. Портить всем настроение, скандалить, требовать… Некрасиво как-то. И они покорно и скромно смотрят на кусочек сцены и иногда видят что-то интересное, хорошее. Изредка. Но чаще видят пустой угол и край занавеса, который скоро опустится, кончится комедия! Или трагедия – с краю не разберешь…

Это свинство – так поступать с добрыми и скромными людьми. Но, к сожалению, именно так и поступают. И дают бракованные шарики, самые маленькие подпорченные яблоки и неинтересные другим игрушки. Приговаривая, мол, вы же понимаете, что есть более нуждающиеся! Вы же не против? Вы же не в обиде?

Стыдно в обиде признаваться. И человек изо всех сил уговаривает себя, что так надо. Что ему вполне удобно. Что он не испытывает ни раздражения, ни грусти. И жаловаться не на что: он же увидел кусочек представления, верно? И музыку слышал.