плечами, спина к спине; затем Господь разделил их, ударом топора рассекши их на мужчину и женщину», - сказано в «Берешит рабба». С тех пор человеческое совершенство стало пониматься как обретение первоначальной целостности. В двадцать седьмой логии гностического «Евангелия от Фомы» Иисус, обращаясь к ученикам, говорит: «Когда вы сделаете двоих одним и когда вы сделаете внутреннее как внешнее и внешнее как внутреннее, и верхнее как нижнее, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной, и женщина не была женщиной тогда вы войдете [в царствие]».

Возникновение легенды о Големе относят к XVI веку, когда знаменитый каббалист рабби Лёв (Иегуда Лев бен Безалел, 1523 - 1609) сотворил из красной глины искусственного человека. На древнееврейском языке «голем» означает «нечто недоделанное, несовершенное, сформировавшееся», иногда это слово употребляется в значении «эмбрион», иногда - «болван, глупец», а в Талмуде - «незамужняя женщина». В синодальном переводе Библии (Пс. 138:16) оно трактуется как «зародыш» («Зародыш мой видели очи твои...»). Создание Голема, разумеется, следует рассматривать как имитацию божественного акта творения Адама, когда Яхве, слепив «из праха земного» человека, «вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою»[5]. По мнению некоторых каббалистов, Адам в промежуточной фазе своего творения, еще не одухотворенный «дыханием жизни» и лишенный дара речи, являлся не чем иным, как бесформенным Големом. «В одном мидраше II - III вв. Адам описывается не просто как Голем, но как некий космический гигант, которому Бог открыл в его безжизненном и бессловесном состоянии судьбу всех будущих поколений вплоть до конца времен»[6].

Создание Голема сопряжено с очень сложными, практически утраченными каббалистическими операциями, требующими знания «алфавита 221 врат». Некоторые из этих сакральных числовых и буквенных формул изложил в своем труде «Соде разая» («Тайна таинств»), датируемом началом XIII века, Элазар бен Иегуда. Церемония заключается в последовательном ритуальном произнесении тайных заклинаний над всеми «вратами» глиняного гомункулуса - «врата» соответствуют определенным частям тела и внутренним органам искусственного человека, а также различным астрологическим констелляциям. Сокровенная тайна мироздания может быть постигнута лишь после искупления первородного греха, иными словами, необходимо вернуться в изначальное

«адамическое» состояние, и Голем - это попытка воссоздания каббалистическими средствами «непорочного» Адама. Сразу оговоримся, что каббалисты различали Адама, созданного «из праха земного», и Адама Кадмона (Адам изначальный), сотворенного «по образу и подобию Божьему»[6]. В «Зогаре» говорится, что образ Адама Кадмона «заключает в себе все миры горние и дольние», а талмудический трактат «Идра рабба» (144 а) утверждает, что Господь избрал для себя самого этот образ. Собственно, Адам Кадмон - это, по сути, иудаистический вариант гностического антропоса, соединявшего в себе мужское и женское начала. Рабби Акиба (I - II вв.) вообще считал, что человек был сотворен вовсе не «по образу и подобию Божьему», а по образу Адама Кадмона.

Отдавая должное каноническому преданию о творении глиняного гомункулуса, Майринк «лепит» своего Голема по образу и подобию самого себя. Недаром такой известный каббалист, как Гершом Шолем, говоря о творчестве австрийского писателя и отдавая должное художественным достоинствам романа «Голем», отмечал, что концепция этого произведения основывается скорее на индуистских идеях об искуплении, чем на традиционной еврейской каббале. «Его Голем - это отчасти материализовавшаяся коллективная душа гетто со всеми своими мрачными и фантомальными чертами, а отчасти - двойник самого автора...»[8] И все же, думается, это не совсем так: «коллективное бессознательное» если что-то и творит, то креатуры эти по большей части весьма неуклюжи, грубы и, так сказать, «недопроявлены». «Каждым поколением обитателей гетто хотя бы раз в жизни овладевает своего рода духовная эпидемия - с быстротой молнии ее вездесущие бациллы проникают в самые затаенные уголки еврейского квартала, инфицируя человеческие души с какой-то неведомой нам целью, и тогда над лабиринтом кривых переулков сгущается нечто призрачное и зловещее, а там, где его напряжение оказывается особенно высоким, критическим, оно подобно миражу обретает обличье некоего характерно приметного существа, которое, судя по всему, обитало здесь много веков назад и теперь во что бы то ни стало жаждало обрести утраченную некогда плоть и кровь. Это... это какое-то бессознательное творчество... Наши души творят по наитию, без ведома сознания, создавая свое нерукотворное произведение подобно тому, как образуется кристалл, возникающий из бесформенной, аморфной массы сам по себе...»[9]

В интерпретации Майринка Голем - это некий сокровенный двойник, который, как предвечная матрица, вбирает в себя «красную глину» потомков Адама, дабы в этой герметической реторте бренное естество, «претерпев много», пресуществилось в сияющее «тело славы». Кабба-листы называют этого бессмертного двойника «хавел герамим» («хав-ла дегармэ», арамейск.), «дыхание костей», или «об». Скрывается этот таинственный антипод, являющийся залогом грядущего бессмертия, в некоей нетленной, неподвластной разрушительному времени телесной корпускуле луз - традиционно считается, что это особая, очень твердая косточка, в которой пребывает человеческая душа после смерти до своего воскресения.

В Библии упоминается таинственный город Луз - первоначально так называлась местность, где Иаков увидел свой вещий сон, после чего он нарек ее Вефилем, «Домом Божьим» (Быт. 28: 19). Каббалистические источники утверждают, что власть «Ангела смерти» не распространяется на этот город, более того, он даже не может проникнуть в эту «обитель бессмертия». У стен Луза произрастает миндальное дерево, которое также называется луз, в его корнях сокрыт подземный ход, ведущий в неприступную обитель, - иного доступа туда не существует. Ну что же, в этом Майринк верен букве традиции: в тайную камору Голема, или, если угодно, «хавел герамим», тоже можно проникнуть только через подземный лабиринт! Еврейское слово луз происходит от корня, означающего нечто тайное, скрытое, огражденное, недоступное, и служит названием не только «миндального дерева», но и «миндальной косточки», или «ядрышка».

Как ядрышко содержит в себе семя будущего растения, так корпускула луз является вместилищем элементов - западные герметики считали, что это не что иное, как фиксированная соль (selfixe), - необходимых для воскресения человеческого существа. Над этим «ядрышком бессмертия», как и над городом Луз, «Ангел смерти» не властен. Луз -это своего рода эмбрион бессмертного существа, сокровенная хризалида, из которой появляется мотылек, символизирующий в Древней Греции психею.