очень бережливо тратили.

Мы сократили все расходы,

Переплавили лишние золотые и серебряные сосуды

И продали драгоценные камни, которыми окружил себя Элагабал,

И все деньги – в казну.

А потом я повзрослел и стал сам принимать решения.

Маменька убедила меня обучиться ораторскому мастерству,

Чтобы воинов убеждать не золотом, а словами -

И по ее совету я так всегда и делал.

Мама плохого не посоветует, она все правильно говорит.

Да и бережливость нужно проявлять.

(задумывается)

И жену мне хорошую мама нашла!

Саллюстия… Какой прекрасной парой мы были!

Мы так любили друг друга!…

(молчит)

Давно я не вспоминал ее.

(молчит)

А потом однажды маменька сказала,

Что нам с Саллюстией нужно расстаться,

Потому что ее отец стал что-то злоумышлять против меня.

Ее отца…

(пауза)

Убили…

(пауза)

Наверное..

(пауза)

Ну, я не знаю, что с ним стало,

А Саллюстию мама отправила жить в Африку, в Киренаику.

(молчит, потом говорит с неуверенной убежденностью)

Ну, наверное, так было лучше.

Для всех лучше.

(воодушевляется)

Я Саллюстии решил письма писать -

Наверное, мои, императорские, письма

Ей доставили бы даже в ссылку в Киренаику!

Написал – но мама увидела его и порвала

И запретила мне впредь даже думать о Саллюстии.

(тревожась)

Очень надеюсь, что Саллюстия не пострадала.

(успокаиваясь)

Что же я больше не женился? Ведь империи нужен наследник.

Ладно, вернемся в Рим – и тогда сразу же женюсь.

(прислушивается, потом говорит встревоженно)

А почему так тихо в соседней зале?

Подходит к двери, открывает занавесь, смотрит.

АЛЕКСАНДР

(удивленно и одновременно испуганно)

Тут пусто! Тут никого нет!

(немного успокоившись)

Только два преторианца у двери.

(понимающе)

А – мама с моими советниками

Пошли, наверное, уговаривать легионеров.

(хмурясь)

Чего им, легионерам, не хватает?

Служат, жалованье получают.

(в размышлении)

А сколько они получают жалованья? Ведь я им ни разу его не повышал.

Собрался один раз повысить – но мама меня отговорила,

Сказала, что, мол, нечего бездельникам еще и жалованье повышать.

Мол, мы мирную политику ведем, дружим с соседями,

Поэтому не нужно перекармливать воинов деньгами.

(продолжает с гордостью)

И еще сказала, что недаром ее сын риторику блестяще знает -

Сможет убедить легионеров.

Бабушка еще сказала, что если бы она полагалась только на риторику,

И только с речами обращалась бы

К воинам гарнизона Рафанеи и Третьего Галльского легиона,

То после смерти Каракаллы наша семья не вернулась бы к власти в Риме.

(с доброй улыбкой, растягивая слова явно приятных воспоминаний)

Бабушка… Сколько лет ее уже нет – а я ее прекрасно помню.

Она смогла вернуть нашу семью в Рим, сделав Элагабала императором,

Но потом, когда он обезумел в своем разврате и неистовствах,

Она пыталась его увещевать – много пыталась.

Он же, хотя и сделал ее соправительницей и императрицей,

И женский сенат для нее создал,

Но считаться с нею быстро перестал -

Я слышал, как они это они с маменькой обсуждали.

Она оберегала маму, меня и всю нашу семью от его сумасбродств,

И меня они с мамой спасли от убийства, которое Элагабал задумал.

Когда же стало понятно, что он мчит себя к гибели,

Бабушка уже не пыталась его спасти -

Хотя он был ее старшим внуком.

Она спасла нас с маменькой, и после гибели Элагабала

Добилась провозглашения меня императором -

Да, собственно, моим именем Элагабала и убивали,

Потому что воины были разозлены тем, что он пытался убить меня.

(хмурится и раздражается)

Это я потом узнал, как он был ужасен!

Ему было столько дано возможностей -

А он и деньги, и время тратил на всякие непотребства!

(еще более раздраженно и громко)

Он заслужил свою гибель!

(более успокоенно)

Но нас с маменькой бабушка спасла, и я стал императором.

Меня воины любили, и сенат принял меня восторженно,

И наделил всеми возможными почестями – я еле смог отказаться от них!

(воодушевленно)

Я отказался и от имени Великого, и от звания Отца Отечества!

(слегка смеется)

Ну какой из меня, четырнадцатилетнего, Отец Отечества!

Хорошо, что бабушка и мама знали, что сенаторы так поступят,

И велели мне самому сразу отказаться от этих почестей.

(вновь грустнеет)

Бабушка… Я помню, что чувствовал, как она любит меня.

Мама всегда была строга, всегда настаивала,

Чтобы я учился, постигал военное дело,

Читал философов и правоведов, как теперь понимаю -

Чтобы готовился стать правителем Империи.

А бабушка тоже говорила мне, что нужно учиться -

Но и давала мне играть и веселиться.

Бабушка! Бабушка…

(Задумчиво молчит. Прислушивается. Потом говорит с тревогой)

Почему мама так долго не возвращается?

(успокоенно)

Мама меня бережет – чтобы я не тревожился и не рисковал.

Но я правитель!

(повышая голос и говоря четче)

Я – правитель Империи! Я – император!

Это я должен повелевать,

И все должны меня слушаться!

Почему мама все делает сама?!

Она ведь даже не спросила меня,

Что я считаю нужным делать,

Как я считаю нужным поступать!

(заметно снижает горячность речи)

Но мама всегда так поступала.

(заметно сникает)

Мама всегда делала то, что считала нужным.

(говорит тише)

А я – всегда слушался ее.

(подавленно)

А она говорила, что я -

Прекрасный сын и наилучший император -

Самый лучший император после Траяна.

(в подавленном состоянии)

А я не смог поход против парфян осуществить!

У них власть сменилась, царя убили,

Новая династия пришла к власти,

И мама сказала, что это – идеальная возможность

Навсегда избавиться от парфянской угрозы.

(замолкает; по его лицу видно, что эти воспоминания ему неприятны)

А этот новый царь разбил мои легионы, и где -

В моих родных краях – в Сирии!

Мои советники едва смогли договориться с ним о мире.

(молча ходит по зале, потом останавливается и говорит покорно)

В Риме, конечно, объявили, что я победил нового царя,

И отпраздновали триумф,

Но я-то знаю, что произошло на самом деле.

(грустнеет; молчит, потом говорит с недовольством)

И так во всем – всегда следую указаниям мамы!

Но почему?

(молча озирается по сторонам, потом продолжает)