Лагерь просыпался. Льешо спрятал мешочек с жемчужинами у сердца, на законном месте, и достал нефритовую свадебную чашу, которую возвратила ему госпожа Сьен Ма, когда принц еще не знал ее как смертную богиню войны. Это было как обещание: он сознавал, что в конце похода его ждет Великая Богиня. Льешо жалел, что сейчас ее нет рядом, что она не может отогнать преследующие его сновидения. Сегодня принцу повезло. В худшем из снов Хмиши поднимался с душераздирающим криком, и Льешо понимал, как понимают во сне: его друг будет страдать от ран вечно. В другом сне Л ьинг смотрела на юношу с таким благоговением, что он буквально корчился под ее взглядом.

– Не благодари меня, я ничего не сделал…

– Ты просил богов. Я знаю…

Принц не хотел ее благодарности. Он сделал это для себя, а не для Льинг и даже не для Хмиши – просто потому, что желал воссоединиться с другом. Однако жаркая благодарность девушки говорила о том, что теперь они стали его почитателями. Льешо потерял в них товарищей. Последний сон воплощался наяву.

Милосердие не изменяет себе. Хмиши потребуется время, чтобы вылечиться и отдохнуть, но смертный бог Ясное Утро исцелил большую часть ран, когда возвращал его из мертвых. Теперь друзья считали Льешо божеством даже более могущественным, чем настоящие боги, живущие среди них…

Ослиные Уши терпеливо следил за мыслями принца. Мастер Ден играл роль наставника. Очевидно, Льешо нужно вынести какой-то урок. Но это подождет, а пока он насладится радостью…

Даже сейчас у него не было ни минуты покоя. К звукам просыпающегося лагеря примешивались раздраженные голоса у входа в палатку. Юноша отложил нефритовую свадебную чашу, заслышав, как Бикси приветствует гарнского принца Таючита. Тот что-то прокричал в ответ. Льешо не разобрал слов, но уловил гнев и боль в его голосе.

– Впустите, – приказал Льешо охранникам и выбрался из кровати, готовясь услышать плохие новости.

– Он мертв!..

Принц Таючит ворвался в палатку: растрепанная рубашка и туника, всклокоченные расплетенные волосы. По лагерю еще не разнесся слух о возвращении Хмиши из преисподней, однако гарнский принц толком и не знал товарища Льешо. Конечно, погиб не только Хмиши. Сам Тай потерял друга в бою. Он скорбел – но не так, как сейчас.

Новая потеря потрясла Тая до глубины души, а значит, Льешо понадобится подкрепление.

Принц немедля отдал приказ Бикси:

– Приведи мастера Дена и Ясное Утро. Моих братьев тоже. И Карину.

Возможно, использовать ее способности целительницы слишком поздно, но шаманка в совершенстве владела искусством приподнимать завесу тайны преисподней. Она узнает, что случилось и что нужно делать дальше.

Бикси поклонился, но прежде чем выполнять приказ, позвал двух пустынников Гансау, чтобы его сменили у входа в палатку. Пустынники научили Льешо не судить по одежке. Когда-то он считал пустынных воинов врагами, однако они сражались и умирали за него, и не только в Акенбаде, но и здесь, в битве с каменными чудовищами.

При этом воспоминании принца пробрала дрожь. Похоже, вскоре снова придется прибегнуть к их помощи…

Смена караула заняла всего несколько мгновений, и Бикси удалился.

Удовлетворенно кивнув, Льешо повернулся к обезумевшему от горя принцу.

– Кто мертв?

– Мой отец. Чимбай-хан…

– О нет!..

Пораженный новостью, Льешо упал на койку. Балар предупреждал: вселенная потребует жертвы, чтобы восстановить равновесие после возвращения к жизни друга. Сколько зла он причинил гарнам и их принцу своим эгоистичным желанием?..

Таючит услышал в голосе Льешо только дружеское участие.

– Да, – подтвердил он. – Умер во сне… от укуса змеи, как сказал Болгай. Я буду очень тосковать по нему.

– Какой змеи? – спросил Льешо, хотя уже знал ответ.

– Бамбуковой. – Таючит говорил с расчетливой серьезностью человека, который вкладывает в слова больше смысла, нежели может показаться на первый взгляд. – Она каким-то образом пробралась к нему в постель, когда хан метался в бреду. Змеи иногда так делают в поисках тепла… Правда, Болгай уверяет, что именно такие гады здесь почти не водятся, и к тому же им больше нравится оставаться на деревьях, чем удостаивать визитом спящих людей.

Значит, не случайность. Убийство. В своих сновидениях Льешо видел бамбуковую змею на груди хана. Она говорила с ним голосом госпожи Чауджин.

– Ужасно, – произнес юноша. – Госпожа Чауджин, жена хана, наверняка оплакивает потерю…

Льешо уже сталкивался с госпожой, которая предлагала ему мир преисподней в своих объятиях и в обличье змеи метила ядовитым зубом ему в горло. Принца ждала участь Чимбай-хана, не подоспей вовремя мастер Ден. Жаль, что он не предупредил хана, но тот избегал жены со свадьбы, а Льешо не принял сновидение всерьез.

– Она оплакивает потерю мужа и отца своего нерожденного ребенка, – произнес Таючит ритуальные слова. Выражение его глаз придало фразе саркастический смысл. Он, как взрослый наследник, стоял следующим в списке возможных жертв. Потом госпожа объявит себя правительницей ханства именем нерожденного сына своего мертвого супруга… Если этот сын вообще мог существовать, в чем Льешо очень сомневался. Не похоже было, чтобы Чауджин в обличье змеи носила человеческого ребенка. Вряд ли гарны примут хана, вылупившегося из яйца, какими бы серьезными ни казались его претензии на правление.

Полог палатки снова откинулся. Льешо кивком поприветствовал друзей. Он черпал успокоение в мошеннике Чи-Чу, который путешествовал в качестве мастера Дена – слуги и учителями эта деталь могла многое сказать о характере приключений юного принца. Грузная фигура бога заполнила дверной проем. Чи-Чу поставил на землю Ясное Утро, который приехал на военный совет у него на плече. Следом зашли братья Льешо – все, кроме Адара: он остался в больничной палатке, а вместо себя прислал Карину.

– Я буду глазами и ушами Адара, – пообещала девушка. – Он смеется над своими увечьями, но не может сдержать стонов, когда пытается встать. И все же, – быстро добавила Карина, – он выздоравливает и скоро будет на ногах.

Она озабоченно взглянула на Тая, который метался по тесной палатке.

– Что случилось?..

– Хан мертв, – сказал Льешо.

Госпожа в своем змеином обличье могла забраться куда угодно, поэтому он тщательно избегал говорить вслух о ее возможной вине. Чауджин убила мужа, и при первой возможности та же участь постигнет ее приемного сына.

– Дядя говорит: «имей терпение», но как это возможно?! – воскликнул Тай. – За два лета я проделал путь от любимого сына до бездомного сироты!..

– Мерген защитит тебя, – заверил его Льешо, хотя весьма сомневался в этом. А вдруг госпожа строила козни не одна, а вместе с братом мужа, надеясь, что тот займет место хана?