Калеб вышел. Стояло утро, безжалостно ясное. Природа будто издевалась над ним, не обращая внимания на его горе. Пели птицы, дул ветер, по небу шли редкие облака, солнце медленно и неуклонно описывало свою дугу. Красавчик лежал в поле мертвый, и на его теле уже пировали стервятники, маша огромными крыльями. Все рухнуло, но, похоже, миру не было до этого дела. Там, в спальне, Калеб сказал Кейт, что любит ее, наклонился и поцеловал в лоб. Ее кожа была ужасающе холодна, но это было не самое страшное. Он вдруг понял, что ждет от нее ответа. Ничего, не очень больно. Или, все нормально, Калеб, я тебя не виню. Ты сделал все, что смог. Быть может, она и сказала бы что-то язвительное. Правда? Ты меня в постель уложишь? Я же не ребенок. Уверена, тебе очень смешно, Калеб. Но этого не могло случиться. Ее тело все еще существовало, но все, что характеризовало ее как человека, отсутствовало. Исчез ее голос; он никогда больше его не услышит.

Вышла Пим с девочками. Элли тихо плакала; Клоп выглядела просто удивленной. Прошла еще пара минут, и появились Сара и Холлис.

– Если вы готовы, нам надо идти, – сказал Калеб.

Холлис кивнул. Сара, стоя чуть в стороне, смотрела на деревья. Ее глаза остекленели, а лицо было странно неподвижным, будто нечто жизненно важное оставило ее. Она прокашлялась и заговорила:

– Муж мой, ты сделаешь кое-что для меня?

– Хорошо.

Она посмотрела ему в глаза.

– Убей их всех на хрен, всех до единого.

Они шли медленно. Вскоре пришлось взять на руки всех троих детей. Клоп села на плечи Калебу, Элли – своему деду. Тео был в слинге, Сара и Пим несли его по очереди. Они добрались до города уже ближе к вечеру. На улице не было никаких признаков жизни. Дойдя до дома Элаквы, они нашли пикап на том же месте, где видел его Калеб. Калеб сел за руль. Он надеялся, что ключ в замке, но его там не было. Обыскал всю кабину, но тщетно. Вылез наружу.

– Умеешь заводить машину без ключа? – спросил он Холлиса.

– Не очень-то.

Калеб поглядел на дом. Окно на верхнем этаже разбито, выбито из рамы. На земле под ним валялись осколки и щепки от рамы.

– Кому-то придется зайти внутрь.

– Я это сделаю, – сказал Холлис.

– Это моя обязанность. Оставайся тут.

Калеб отдал Холлису винтовку и взял револьвер. Воздух в доме был совершенно неподвижен, будто непригодный для дыхания. Калеб перебирался из комнаты в комнату, открывая ящики и шкафчики. Не найдя ключей, поднялся вверх по лестнице. Узкий коридор, две комнаты по обе стороны, двери закрыты. Он открыл первую дверь. Здесь спали Элаква и его жена. Незаправленная постель; кружевные занавески, качающиеся на ветру у разбитого окна. Обыскав все ящики, он подошел к окну и помахал рукой. Холлис поглядел на него вопросительным взглядом. Калеб покачал головой.

Еще одна комната. Что, если они не найдут ключи? Других машин он в городе не видел. Это не значит, что их нет, но времени у них мало.

Калеб сделал глубокий вдох и пнул дверь сапогом.

Элаква лежал на кровати полностью одетый. В комнате воняло мочой и перегаром. Поначалу Калеб подумал, что мужчина мертв, но тут тот всхрапнул и повернулся на бок. На полу у кровати стояла пустая бутылка от виски. Он не мертв, а мертвецки пьян.

Калеб резко тряхнул его за плечи.

– Просыпайся.

Элаква шлепнул по рукам Калеба, не открывая глаз.

– Оставь меня в покое, – промычал он.

– Доктор Элаква, я Калеб Джексон. Возьмите себя в руки.

– Ты… сука, – еле ворочая языком, ответил Элаква.

Калеб начал понимать, что произошло. Изгнанный с супружеского ложа мужик напился до полной анестезии и все пропустил. Возможно, уже был пьян, когда жена его прогнала. В любом случае Калеб ему практически завидовал. Беда миновала его. Как же Зараженные его пропустили? Может, от него так скверно пахло, может, в этом дело. Может, им всем лучше напиться и не просыхать.

Он снова тряхнул Элакву. Тот с трудом открыл глаза. Невидяще поглядел по сторонам, и его взгляд остановился на лице Калеба.

– Кто ты, черт тебя дери?

Объяснять ситуацию не было смысла, он совершенно не в себе.

– Доктор Элаква, посмотрите на меня. Мне нужны ключи от вашей машины.

Казалось, Калеб задал ему самый бессмысленный вопрос в мире:

– Ключи?

– Да, ключи. Где они?

Его глаза расфокусировались, и он снова закрыл их. Его голова, покрытая гривой нечесаных волос, упала на подушку. Калеб понял, что есть всего одно место, где он не искал. Брюки мужчины промокли от мочи, но ничего не поделаешь. Калеб ощупал его и нащупал что-то угловатое в левом переднем кармане, сунул руку внутрь и вытащил потемневший от времени ключ на маленьком металлическом кольце.

– Есть.

Его мысли прервал рокот моторов на улице. Калеб подошел к окну. Сара и остальные лихорадочно размахивали руками, глядя на источник звука.

– Эй! Сюда! – орали они.

Калеб вышел на крыльцо, и в этот момент перед домом остановились три пятитонных армейских грузовика. Из кабины первой машины вышел дюжий мужчина в форме. Гуннар Апгар.

– Калеб. Слава Богу.

Они пожали друг другу руки. Следом подошли Сара и Холлис. Апгар оглядел их.

– Это все?

– Там еще один, в доме, но нам потребуется помощь, чтобы его вытащить. Он вдрызг пьян.

– Ты шутишь.

Калеб ничего не ответил, и Апгар повернулся к двоим солдатам, которые вышли из второй машины.

– Тащите его оттуда, живо.

Солдаты побежали вверх по ступеням.

– Мы движемся на запад, подбираем людей, – сказал Апгар.

– Сколько выживших нашли?

– Вы первые. Мы не нашли даже тел. Либо Зараженные утаскивают их, либо они все превратились.

– Что в Кервилле? – спросил Холлис.

– Там их пока не видно. Что бы ни происходило, началось оно здесь.

Он помолчал, на его лице появилось сомнение.

– Есть еще кое-что, Калеб, тебе следует знать это. Насчет твоего отца.

Питер сел за руль, когда они были к востоку от Сегуина. Днем Эми ненадолго проснулась и попросила воды. Ее уже не знобило, и глаза уже не так реагировали на свет, но она все еще жаловалась на головную боль и сильную слабость. Прищурившись, поглядела в боковое окно и спросила, сколько еще им ехать. Одеяло она накинула на голову и плечи, как шаль.

– Три часа, – сказал Грир, – может, четыре.

Эми осмыслила его ответ.

– Нам надо спешить, – очень тихо сказала она.

Они пересекли Гваделупе и свернули на север. Первое поселение, до которого они доехали, было на восточной окраине прежнего города Берни. Не слишком большое, но здесь есть телеграф. Светлого времени оставалось на две ладони. Они остановились на небольшой центральной площади.