Он поворачивается ко мне лицом, и его голос становится особенно громким, когда он смеется над чем-то, что она говорит. А потом я слышу это.

— Сестра.

Я замираю. Высокая, великолепная брюнетка — сестра Виктора Комарова.

Мой прицел перемещается обратно к ней. Пульс стучит в ушах, а глаза впитывают каждый дюйм ее потрясающей, соблазнительной красоты. Но вдруг трое мужчин встают. Я ругаюсь, проклиная себя за то, что позволил женщине отвлечь себя.

Я отбрасываю винтовку назад, но уже слишком поздно. Они возвращаются в дом. Может быть, мне удастся сделать один выстрел. Но я не получу всех трех. А заполучить одного-значит предупредить двух других, что за ними охотятся, сделав вторую попытку еще более невозможной.

Виктор открывает дверь во внутренний дворик и уходит, и я снова злобно ругаюсь. Момент упущен. Возможность, по крайней мере сегодня, исчезла.

Когда двое других мужчин входят в большой особняк вслед за ним, я рычу и опускаю винтовку. Я быстро разбираю ее, засовывая детали обратно в заплечный футляр. Но движение останавливает меня. Я хватаю оптический прицел и подношу его к глазам, оглядываясь на дом.

Она все еще там, во внутреннем дворике. Девушка, сестра Виктора, делает глоток пива, которое брат оставил за столом. Грациозно она пересекает патио и опускается в кресло у бассейна. Она откидывается назад, ее обнаженная кожа блестит от солнцезащитного крема, тень не дает мне посмотреть ей в глаза.

Но я все равно смотрю на нее — жадно, с вожделением, с желанием.

Николай, Лев, Виктор и вся гребаная Братва Кашенко что— то у меня отняли. А теперь я возьму у них кое — что

Я возьму ее с собой. Я сделаю ее своей и буду тонуть в ее сладости, пока она не потечет по моему подбородку.

Мои губы превращаются в жадную ухмылку, когда я смотрю на свою новую мишень — мою новую цель.

— Скоро, малышка, — тихо рычу я. — Скоро ты будешь моей.

Глава 1

Нина

— Ладно! Готовы?! Нина! Иди сюда! — я смеюсь, когда Фиона тянет меня для селфи, которое она делает с Зои. Я снимаю очки, чтобы избежать вспышки, улыбаюсь, ну, моя версия улыбки, и наклоняя голову в сторону, когда она щелкает камерой телефона.

— Подожди, подожди, сделай еще раз, — стонет Зои. — Я сделала эту дурацкую улыбку.

Фиона закатывает глаза.

— Чувак, ты отлично выглядишь. Не беспокойся об этом.

— Ага, а у кого еще предсвадебная вечеринка?

Я ухмыляюсь, когда Фиона вздыхает и бросает на меня взгляд “она серьезно”.

— Ладно, ладно, ладно. Нина, иди сюда еще раз, чтобы мы могли убедиться, что ее величество счастлива.

— Член — хихикает себе под нос Зои. Мы с ней снова наклоняемся к Фионе, когда моя невестка снова щелкает камерой.

— Хорошо, теперь лучше?

— Большое спасибо, — кивает Зои, глядя на снимок. Она смотрит на нас обоих и улыбается. — Я так рада, что мы это сделали, ребята.

— Ага, как будто мы упустим этот гребаный вид?

Фиона фыркает. Она оглядывает роскошную террасу на крыше неприлично красивого трехэтажного пентхауса, в который Зои и Лев, лучший друг и заместитель моего брата, недавно переехали в центре Чикаго. Она не преувеличивает. Из частного сада на крыше открывается потрясающий вид на город и озеро. И за ту цену, которую они заплатили, так, черт возьми, и должно быть, думаю я с улыбкой.

— Хочешь вернуться в город?

Я улыбаюсь при звуке голоса моего брата позади нас. Поворачиваюсь как раз в то вовремя, чтобы увидеть, как Фиона скользит в его объятия и чмокает его в губы. Когда он усмехается, мое сердце сжимается.

Я никогда не знала ни семьи, ни такой любви, пока шесть лет назад он не нашел меня. До этого момента я почти ничего не знала, кроме боли и страха. Но шесть лет назад мой брат, ну сводный брат, нашел меня в ужасной приемной семье в Москве, которая была моим домом. Он нашел меня, вытащил оттуда и привез сюда, в Чикаго, к той жизни, которой я живу сейчас.

Честно говоря, я была бы счастлива, даже если бы мой давно потерянный сводный брат был бродягой, живущим под мостом без гроша в кармане. Но, как выясняется, Виктор-глава чикагского отделения Братвы Кащенко. А дела идут очень и очень хорошо. Достаточно хорошо, чтобы Виктор и Фиона жили в чертовом дворце в пригороде, а Зои и Лев переехали в пентхаус, который заставил бы Кристиана Грея ревновать.

Фиона усмехается.

— И покинуть наш дом? И бассейн? Нет, нет, спасибо.

— Хорошо, сейчас в городе живут только крутые люди, правда, Нина?

Я смеюсь, когда Лев бочком подходит к Зои. Он обнимает ее за талию и подмигивает мне. Поскольку они с Виктором выросли на улице в основном как братья, Лев для меня тоже как второй брат.

Фиона хмурится.

— Я все еще не могу поверить, что ты переехала, — она дуется на меня.

Ухмыляясь я закатываю глаза. С тех пор как я переехала в США, я живу с братом. Я имею в виду, господь свидетель, что дом достаточно велик. Но теперь, когда они с Фионой пожеНейлись и почти наверняка скоро обзаведутся семьей, пришло время. К тому же мне двадцать три года. Огромный дом или нет, но девушке нужно свое собственное место, а не гостевая комната ее брата.

— Да ладно тебе, — поддразниваю я в ответ. — Вам, ребята, нужно личное пространство.

Зои ухмыляется.

— Ваш номер хотя бы имел тот же почтовый индекс, что и их?

— Нет, но некоторые люди… Я киваю подбородком в сторону Фионы и брата. — имеют проблемы с маштабами.

Фиона становится ярко-красной, когда Зои и Лев начинают смеяться. Виктор стонет, закатывая глаза, прежде чем улыбнуться мне.

— Забавно.

— Да, когда ты будишь меня из другого часового пояса, не так весело. Есть вещи, которые тебе не следует слышать, а твой собственный брат…

— Оооокей, — стонет Виктор, на самом деле краснея. — Кто хочет выпить?

Он останавливает одного из обслуживающего персонала, который приносит поднос с бокалами шампанского. Вокруг нас вечеринка в полном разгаре— ди-джей, огни, модная еда и напитки; все девять ярдов. Официально это предсвадебная вечеринка для Льва и Зои. Но кроме того, это праздник того, что каждый может перевести дух. После драмы, когда Фиона и мой брат встретились, а затем безумного романа Льва и Зои с участием соперничающей Братвы Волковых, мы все могли бы вздохнуть с облегчением, что все кончено. И эта вечеринка-прекрасная возможность.

И все же, хотя я поднимаю