от времени всё ещё накатывали горечь и злость. Сколько я ни пыталась выстроить хоть что-то на месте разваленных отношений, не выходило. Хотя… Не то чтобы я сильно старалась.

Словно прочитав мои мысли, Вероника спросила:

– Тот хоккеист… Егор. Ты думаешь с ним встретиться ещё раз? – словно прочитав мои мысли, спросила Ника. Я ответила ей выразительным взглядом. – Понятно. – Она проехалась вдоль борта. Затормозила около меня. – Он красавец.

– Ты не забыла, что замужем? Если бы твой Дима услышал…

– То, что я замужем, не отменяет того, что у этого хоккеиста охренительная задница! Другая на твоём месте не думала бы.

Я тихонько засмеялась. Поспорить с этим было трудно.

– Но я не другая, – уже серьёзно ответила я и открыла дверцу.

Ника подъехала ко мне. Дотронулась до руки.

– Не другая, – согласилась она. – И поэтому я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты этого достойна.

– Я счастлива, – я показала на каток.

Я и правда была счастлива: любимая работа, подруга, своя, пусть и маленькая, квартирка в зелёном районе. Об этом многие могли только мечтать.

– Ладно, – Ника сдалась. – Ты сейчас к Яковлевичу?

– Угу, – я надела на лезвия коньков чехлы. – Не знаю, что ему нужно, но утром он был мрачнее тучи. Говорят, влепил кому-то выговор, потом закрылся в кабинете и не выходил. ­– Вероника нахмурилась, а я, надев толстовку, собралась к выходу. – Пойду я. Что бы там ни было, надо с этим разобраться.

***

Директор спортивного центра, где находился каток, на котором я работала главным тренером, ждал меня в кабинете. Обычно приветливый, сегодня он только сдержанно кивнул и показал на кресло по другую сторону стола. Сам садиться не стал, как стоял, положив руки на спинку своего, так и продолжил стоять, пронзая меня пристальным взглядом из-под густых, с проседью, бровей.

– Что случилось? – не выдержала я. – Вы же не просто так меня вызвали, Степан Яковлевич.

– Не просто, – кивнул он. Взял со стола бумажный пакет для документов и подтолкнул ко мне.

Пакет был вскрыт. Я вытащила листы.

– Читай, – приказал директор.

Чем дальше я вчитывалась в написанное, тем больше приходила в недоумение. Я подняла взгляд.

– Это ошибка. – В написанное я верить не желала. – Это новый центр.

Степан Яковлевич не ответил. У меня засосало под ложечкой. Ощущение было, что я получила удар прямо в солнечное сплетение.

– Этого не может быть, – прошептала я, уже понимая, что может.

Степан Яковлевич отвернулся. Шумно вздохнул. Я опять взяла бумаги и стала вчитываться уже внимательнее. Официальное распоряжение о закрытии центра с его последующим сносом и строительстве на этом месте жилого комплекса.

– Так не должно быть! – Я положила бумаги на стол и поднялась. Подошла к директору. – Мы должны что-то сделать! Тут не могут поставить дома! Это… Это какая-то ерунда! Ошибка!

– Никакой ошибки, – выговорил он жёстко, глядя мне в глаза. – Распоряжение подписано мэром. – Взгляд его стал ещё более мрачным, недосказанное повисло в воздухе. – Если кто-то и может что-то сделать, это ты, Настя. Больше никто.

***

Вероника ждала меня в тренерской. Только я вошла, она вопросительно посмотрела на меня, но я лишь отрицательно мотнула головой.

– Что-то серьёзное?

– Выйдем на улицу, расскажу.

– Ладно. Давай я тебя подвезу.

– Не надо, Ник. Время уже позднее. У тебя дочка, езжай к ней. И так всю неделю с катка не вылезала.

Пока я собиралась, Ника сидела молча, сложив на коленях ладони. Ей, в отличие от меня, в жизни выпал джекпот: муж, готовый ради неё перегрызть горло любому, уверенность в завтрашнем дне и отсутствие необходимости отвечать на вопрос своего ребёнка «Почему у нас нет папы, мам?».

Я отругала себя за эти мысли. Выпавших на долю Вероники испытаний хватило бы на троих. Уж кому-кому, не мне ей завидовать точно.

– Пошли, – переодевшись, я взяла сумку.

– Так ты расскажешь, в чём дело? – уже когда мы шли по холлу первого этажа, снова спросила Ника.

Директор просил меня пока никому не говорить. Но в Веронике я была уверена, как ни в ком другом. Что-что, а треплом она никогда не была. Да и связи её мужа могли пойти на пользу.

– Центр хотят пустить под снос, – сказала я, открыв входную дверь.

Ника порывисто обернулась.

– Что за бред?!

Я только качнула головой. Вероника выругалась. Прошла вперёд меня, остановилась, гневно сверкнув глазами. Но сказать ничего не успела: у выезда с парковки остановилась огромная чёрная машина.

Сперва я подумала, что это муж Ники, но тут дверь открылась. Один за другим из внедорожника вышли трое громил в чёрном. Один из них обошёл машину и открыл заднюю дверцу.

– Это ещё что за чудеса? – прозвучал рядом голос Ники.

Я смотрела на машину, боясь закравшегося внутрь предчувствия. Как в замедленной съёмке, я видела каждое движение: этакая раскадровка реальности. Чёрные лакированные ботинки, чёрные брюки и небрежно расстёгнутый пиджак. Выйдя из машины, мужчина скривил уголок рта. Склонился к заднему сиденью. В руках его появилась белая роза.

– Это же… – Ника, казалось, язык проглотила. – Что тут Воронцов забыл?

Она повернулась ко мне. Я уловила её движение, не отводя взгляда от мужчины с розой.

Двое охранников двинулись вперёд, он вместе с ними.

– Ты его знаешь? – вдруг поняла Вероника. – Ты знаешь нашего нового мэра?

Да, я знала его. И знала ещё до того, как он стал мэром. Когда-то этот мужчина дал мне крылья, а потом растерзал их, оставив кровоточащие обрубки и каплю света, ставшую для меня персональным солнцем.

– Хотел пригласить тебя в гости, – подойдя к нам, произнёс бывший муж, – но передумал и решил приехать сам. – Перевёл взгляд на Веронику. – Ника, кажется? – он протянул ей розу. – Свободна, – сказал он Нике и сделал знак своим людям: – А её – в машину.

***

– Сама дойду, – отдёрнула я руку, когда один из охранников попытался взять меня за локоть.

Под конвоем я двинулась к машине. Упираться смысла не было, тем более сейчас. Верить в совпадение было глупо: сначала разрешение на строительство жилого комплекса вместо спортивного центра, одобренное им лично, теперь он сам.

Не успела я