Подал голос прапорщик:

– Будем валить эти посты?

Командир группы ответил кратко и категорично:

– Да! Причем одновременно начинаем атаку постов и штурм!

Старший лейтенант Костылев проговорил:

– Сложно нам придется, если главари банд действительно разбросают духов по всему кишлаку. Тогда успевай только по сторонам оглядываться. Очередь может пройти из любой хибары, из-за любого забора.

Капитан взглянул на заместителя:

– Да, Игорек, так оно и будет, если мы хоть на секунду замешкаемся. Стоит нам втянуться в позиционный бой, и тогда считай хана. Потому-то штурм мы должны провести молниеносно. Сняв посты, бросками двух групп к центру селения выйти к дому, с ходу уничтожив непосредственное охранение дома у мечети, забросав его гранатами, после чего провести контрольный отстрел главарей моджахедов и тут же начать отход к арыку, за которым и встретить духов, попытающихся зацепить дерзких гяуров. Другими словами, на всю операцию, начиная с огневой атаки постов внешнего охранения, если таковые, естественно, будут выставлены, заканчивая занятием позиции за арыком, не более двадцати минут. Это время позволит нам быстро выполнить задачу, каждая же последующая минута затягивания акции будет усложнять ситуацию, грозя уже через полчаса кардинально изменить обстановку. И не в нашу пользу! Вот это, мужики, вы должны крепко уяснить сами и вбить в головы своим подчиненным. Залог успеха наших действий – быстрота, слаженность подгрупп и неожиданность нападения. У кого будут ко мне вопросы?

Старший лейтенант Костылев улыбнулся:

– Что-то подсказывает мне, командир, у кого-то из нас сегодня день рождения, или я не прав?

Заместитель командира группы взглянул на прапорщика, тот ответил офицеру подмигиванием.

Поляков качнул головой:

– Ну даете! На носу боевая акция, а вы о каком-то дне рождения думаете! И чего юлить? Ведь отлично знаете, кто именинник, но… предупреждаю, до окончания работы по Камельхеру, а точнее по Урчидалу и его подельникам, никто не получит ни капли спирта! Выйдем из зоны применения, тогда прямо на борту «вертушки» во время эвакуации и отметим!

Прапорщик поправил командира:

– Начнем отмечать, капитан!

Поляков согласился:

– Начнем отмечать, хотя я не любитель праздновать дни рождения!

Прапорщик пожал плечами:

– Это твое дело, Николаевич, но традиция есть традиция. Придется выставляться!

– Не волнуйся, выставлюсь! Сначала давай здесь разберемся!

– Разберемся, куда ж мы денемся?

– Разберемся, здесь ты прав! Совещание считаю закрытым.

Командир группы повернулся к заместителю:

– Устраивай, Игорь, сменный отдых подчиненным до 2.30. Я со связистом буду находиться здесь. Ты, Герман, – обратился командир к прапорщику, – аккуратно выйди на открытое пространство и установи пару мин направленного действия МОН-60 слева и справа от тропы, после мостика через арык, выходящий на улицу нашего отхода. А также выбери и оборудуй пулеметную позицию в самой «зеленке» – останешься в лесу прикрывать наш отход, а при необходимости поддержишь огнем действия в кишлаке.

Прапорщик-сапер предложил:

– А может, добраться до арыка да установить кое-где растяжки? Наверняка этот видимый нам отсюда мостик не единственный по каналу. Вот и перекроем на время движение через арык.

Поляков отрицательно покачал головой:

– А если план отхода в ходе операции рухнет и бойцам придется выходить из кишлака малыми группами и по разным направлениям? Тогда они прямым ходом на твои растяжки и налетят. Или, если предупредить группу о «сюрпризах», обходить заминированные участки, что создаст лишь проблемы и поставит под угрозу жизнь солдат. Нет! Действуй, как сказал, без ненужной инициативы!

Миронов ответил «Есть!» и скрылся в кустах.

Вместо него рядом с командиром на землю опустился связист, поставив радиостанцию между собой и капитаном. Поляков похлопал по зеленому ящику ладонью, спросил:

– Агрегат в порядке?

Стогов ответил:

– Так точно, товарищ капитан! В полном порядке! Станция работает в режиме «приема – передачи».

Командир группы неожиданно спросил:

– Из дома письмо давно получал?

Сержант с удивлением взглянул на командира:

– Письмо?

– Ну да, письмо! От родителей или девушки?

Стогов тоскливо произнес:

– От предков недавно, у них все в порядке! А вот девушка… Кинула меня девушка, товарищ капитан! Не дождалась, хотя осталось-то два месяца. Правильно пацаны говорили, не связывайся с бабами перед армией, только хуже сделаешь. Не послушал, так с Маринкой до призыва и гулял. Говорила, служи спокойно, подожду. Чего там какие-то два года. Вот и подождала, месяц назад замуж вышла. В институт поступила, за однокурсника и вышла! Обидно, товарищ капитан! Мы здесь по ущельям да «зеленкам»… сколько уж всего насмотрелись, а они там… в Союзе… в институтах, на танцульках… женятся, замуж выходят! Знают, утром проснутся и спокойно пойдут по делам своим, чтобы вечером встретиться в уютной квартире, телевизор посмотреть, поужинают и в постель… А тут? «Зеленка» и неизвестность, без всякой гарантии, что доживешь до вечера. Обидно! Но моя-то хоть набралась духу, предупредила, что встретила другого, а вон Коле Молдаванину родичи написали, что его зазноба вовсю с мужиками гуляет, а пишет, сука, что ждет!

Командир положил руку на плечо подчиненного:

– Не переживай, Валера! Жизнь, она штука сложная. И не вы с Молдаваниным одни такие. Вот меня тоже невеста бросила!

Связист поднял на капитана удивленный взгляд:

– Серьезно? Вас, офицера?

Поляков улыбнулся:

– А что, офицер не человек? Его не могут бросить?

– Нет, но… я как-то не думал, чтоб и офицера…

Капитан не дал подчиненному закончить мысль:

– Бросила меня невеста, Валера, и сделала это подленько, но… ладно, сейчас говорить об этом не хочу, вернемся на базу, тогда и побеседуем! Сейчас выбрось свою Марину из головы! Нам главное – выжить в этой мясорубке. Выжить и вернуться в Союз! А там и с личными проблемами разберемся! Давай вызови-ка мне базу!

Связист принялся колдовать над радиостанцией. Вскоре капитан доложил начальнику штаба о том, как он, капитан Поляков, планирует выполнение поставленной задачи.

Подполковник утвердил его план, дополнительных разведданных командиру не сообщив, так как сам в штабе не имел их.

И данное обстоятельство явилось грубой недоработкой армейской разведки, «прозевавшей» переброску в Камельхер еще вчера отряда душманов численностью в двадцать человек. Банды, подчиненной лично Урчидалу, который придавал собственной безопасности очень большое значение. Этот отряд рассредоточился по ближайшим к мечети и главному дому – объекту штурма спецназа – дворам простых афганцев, имея приказ ни при каких обстоятельствах не обнаруживать своего присутствия. Об этом отряде, планируя штурм, не знал капитан Поляков, что изначально переводило план отработки кишлака в разряд практически невыполнимых мероприятий! Другими словами, готовясь ввести своих подчиненных в кишлак для молниеносной атаки, Поляков невольно был обречен завести разведывательно-диверсионную группу в засаду. Впрочем, скрытность переброски группы не позволила предателю в штабе бригады сбросить Урчидалу информацию об угрозе – группе Полякова, подошедшей к месту встречи заместителя Раббани с наиболее влиятельными полевыми командирами, чьи банды активно противостоят советским войскам в провинциях. Поляков не знал о дополнительных силах моджахедов, но и душманы не предполагали, что находятся под прицелом русского спецназа. Это несколько сглаживало обстановку, но по большому счету кардинально ее не меняло. И складывалась ситуация явно не в пользу группы Алексея Полякова, о чем, как уже говорилось, капитан даже не предполагал. И в этом не было его вины. Война коварна и кровава, бой зачастую непредсказуем, несмотря на все подготовительные мероприятия. Исход боя далеко не всегда зависит от того, какие силы и в каких условиях столкнутся между собой. Иногда Случай совершал невозможное, и потенциальные победители в мгновение ока превращались в побежденных. И здесь решающую роль играл профессионализм командира той или иной стороны, успевшего первым переломить ситуацию, измененную банальным случаем, который просчитать ни в каких штабах невозможно. Он если проявляется, то в ходе боя, когда уже ничто не просчитывается и когда что-либо менять уже поздно. Когда остается одно – яростно, иногда неуправляемо, безудержно драться. Убивать, чтобы выжить!