— У меня не было другого выбора, когда я выходила за тебя. Ты пригрозил, что иначе я потеряю все, и даже родной дом, а сам в то же время наследовал Ривербенд и воцарился во главе огромной империи.

— Ну, это спорный вопрос.

— Не перебивай меня, — отрезала она. — Я ведь не виновата, что наши отцы вели хозяйство на правах партнерства и оставили его нам в наследство.

— Эми, на самом деле все не так, как ты себе представляешь. Наши отцы всегда были друзьями, и когда у твоего отца начались финансовые затруднения, мой предложил помощь, вложил в дело средства и стал партнером. Это так называемое молчаливое партнерство, — произнес Филипп поучительным тоном.

Он подождал, пока до Эми дошел смысл сказанного, и продолжил:

— Это все-таки сломало их дружбу, несмотря на то, что мой отец изо всех сил пытался уберечь Далкейт от разорения. Но твой старик был очень упрям. Он считал, что в Австралии можно ехать на спине овец и дальше, и не принимал других предложений.

Эми закусила губу.

— Я не знала этого.

— Да, не знала, но это уже не моя вина, Эми. Ты унаследовала целую империю, но империю гнилую, готовую рухнуть, и отец даже представить не мог, что тебе придется разделить трон с кем-то еще, а тем более со мной. Да, были времена, когда ты не хотела меня знать.

— Значит, ты брал реванш?!

— Я никому не мщу, особенно тебе.

— Тогда почему через две недели после смерти отца ты пришел и сказал, что единственный выход для меня — стать твоей женой?

— Да, надо признать, что лучшая часть моей души при этом спала. Но я понимал, что возникнут осложнения, если кто-то другой сделает тебе предложение. Следовало торопиться, поскольку тебя всегда окружали влюбленные мужчины, и свадьба оставалась лишь вопросом времени. Я подумал: почему бы не стать твоим мужем? У нас много общего, это упростит семейную жизнь.

— Странно, как это ты обошел вниманием многообещающую теорию о том, что жен нужно дрессировать; словно лошадей. Или она еще не сформировалась в твоей голове?

— Да, Эми, отец тебя очень испортил. Однако где же еда, сколько можно ждать? — спросил он недовольно. — Давай отложим эту конференцию, надеюсь, ты будешь первая, кто согласится с моей теорией.

— Только не я. Никогда не смирюсь с тем, чтобы меня растили, словно животное. Я вышла за тебя только потому, что мой прадед, мать, а теперь и отец похоронены здесь. Я люблю каждый акр Далкейта и готова на любые жертвы, чтобы сохранить его. Учти, тебе будет очень трудно развестись со мной, Филипп.

— Да, с женой развестись сложно, но ты мне еще не жена, дорогая, для этого тебе нужно кое-что сделать.

— Слова, слова… как и то, что я владею половиной твоего состояния.

Он откинулся на спинку стула, пристально разглядывая супругу.

— Почему я должна терпеть в доме твою любовницу, которой все известно о наших трудностях? Кстати, где она?

— Джун уехала в Ривербенд, и она мне не любовница.

— В таком случае, мечтает быть ею.

— Она мой личный ассистент в Ривербенде, и ты прекрасно это знаешь. Кстати, отличный работник, не более.

— Нужно быть женщиной, чтобы понять, какими глазами она смотрит на меня.

Эми подошла к буфету, взяла рис, цыпленка в лимонном соусе и поставила перед Филиппом, не замечая, что он следит за каждым ее движением.

— Мне-то понятно, что она собой представляет. Должно быть, она прекрасная любовница, и в свои тридцать ты, наверное, имел их не одну. Это естественно, ты весьма привлекательный мужчина, особенно когда никого не критикуешь.

Эми села на место и принялась за салат.

— Однажды и я заведу себе любовника, — мечтательно протянула она.

Филипп улыбнулся.

— Надеюсь, дорогая, ты многому научишься, живя со мной, и вскоре поймешь, что, кроме меня, тебе никто не нужен. Я думаю, у нашего брака есть будущее.

— А я так не думаю. Это все равно что заставить народ полюбить своих завоевателей. К тому же ты меня не уважаешь… Согласно твоей теории, женщине для счастья вполне достаточно регулярного секса.

— Позволь уточнить — существует большая разница между регулярным сексом и случайным.

— Твой эгоизм непомерно велик даже для мужчины, — метнула она гневный взгляд, не оставшийся без ответа.

— Полагаю, твое упрямство — прямой результат домашнего воспитания. Отец слишком тебя избаловал. Буду надеяться, что ты не потратишь жизнь на то, чтобы сохранить привычный имидж.

Эми снова взглянула на мужа, и в ее глазах появилось выражение неприязни.

— Возможно, нет. — Этим возражением она и ограничилась, предоставляя мужу возможность рассуждать дальше.

— К сожалению, все может быть и так, как ты представляешь: множество моих любовниц и армия твоих любовников… Ты и понятия не имеешь, как смотрят на тебя мужчины. — Эми терпеливо слушала. — Но не забывай одного обстоятельства, дорогая. Кроме фактического безбрачия, для тебя существует и альтернатива — это я.

Наконец терпение ее лопнуло.

— Ты… Неужели ты так думаешь?

— Да, и всегда помни об этом, дорогая.

— Но такое «безбрачие» в рамках брака не будет длиться вечно!

Настало время заканчивать разговор.

— Знаешь, Эми, если я разводом увеличу общий долг Далкейта, то вряд ли двадцатилетняя девушка найдет способ оплатить его. Да, долги становятся довольно дорогими для Старков. — Он нежно посмотрел на жену. — И если у тебя достаточно здравого смысла, на что я надеюсь, хорошо подумай над этим. Кстати, учти, что пару недель я проведу с тобой. И приготовься к тому, что в воскресные дни у нас будут гости. А сейчас спокойной ночи.

Двумя часами позже Эми поднялась в свою спальню и закрыла дверь.

Перед смертью ее отец попал в довольно сложную ситуацию, и Эми пришлось прервать учебу в университете. Это случилось шесть месяцев назад. Потом смерть отца, затем замужество, странное и совершенно неожиданное, в момент, когда ее целиком поглотили проблемы Далкейта: зерно, овцы и тысячи акров земли, простирающиеся к западу Нового Южного Уэльса. Она вела довольно аскетическую жизнь в родном доме. Каждый день к ней приходила женщина для уборки и крестьянский парень, чтобы топить камины. Готовкой и работой по саду занималась она сама.

Вспоминая это, Эми вздохнула и взяла с туалетного столика портрет отца в серебряной рамке. Незадолго до его смерти у нее возникли смутные подозрения — появился повод думать, что, стараясь спасти семью от неминуемого краха, он начал играть на скачках. Так и оказалось, но Эми не переставала любить отца и тосковала по нему даже сейчас, спустя три месяца после его смерти. Он стоял за всем, что было дорого ее сердцу: научил обращаться с лошадьми, стрелять, удить рыбу, любить музыку, ценить живопись. Вместе они объездили немало экзотических мест.