Парень, который позже представился Семёном, заметил это и тоже слегка улыбнулся.

Прошло несколько недель. На деревьях не осталось ни одного листочка, ни одного яркого пятнышка – всё выглядело одинаковым, лишенным того прекрасного, что совсем недавно украшало мир. Каждый выдох на морозе становился влажным паром, а каждый шаг оставлял след на покрытой инеем земле. Морозное дыхание осени окутывает всё вокруг в свои жуткие объятья и перевоплощает в свой ледяной бескрасочный мир.

Жизнь Насти начала медленно налаживаться. Маме стало немного лучше, она даже иногда вставала с кровати, чтобы посмотреть в заляпанное окошечко и увидеть бегущих по своим делам людей. Девочка всё так же продолжала усердно учиться в гимназии, а Таня смогла найти себе постоянного покровителя – мужчина он не из приятных, но самое главное платит много и щедро.

Настя стала часто общаться с Семёном, он стал ей единственным другом в гимназии. Парень приглашал погулять её то по морозным голым аллеям, то по слегка подмёрзшей набережной, то ещё куда-то в милое местечко, где они могли бы провести время вместе. Их дружба не нравилась сестре – Таня считала, что всеми молодыми парнями движет только одно и что дружба между ними была опасной, ведь она еще маленькая, чуткая и ранимая девочка, не знающая жгучей боли в сердце. Но кто будет слушать советы старших, когда они совсем ничего не понимают?

В один из последних осенних дней Семён пригласил Настю погулять после гимназии возле реки в центре городка. Набережная, раскинувшаяся вдоль реки и окруженная старыми кирпичными зданиями, выглядела как живая свидетельница минувших времен. Старые фонари, расположенные вдоль, светили бледным и холодным светом. Под их мерцанием можно разглядеть замысловатые детали декора и фрески на фасадах зданий. Широкая аллея, вымощенная гранитными плитами, простиралась далеко вглубь города, создавая впечатление своей безмерностью. Вокруг уже ощущался зимний мороз, воздух становился всё холоднее с каждым часом, но снег так еще и не выпал. Голые деревья бились друг об друга тяжёлыми ветвями из-за пронизывающего ветра. После непродолжительной вечерней прогулки, Семён и Настя решили присесть на скамейку, которая находилась неподалеку от берега реки. Они уселись, опустившись на жёсткие, немного облезлые деревянные дощечки, и продолжили разговаривать – то о гимназии, то о маме, то ещё о чем-то заурядном из жизни Насти. Она полностью доверяла ему, рассказываю про семью и свои личные переживания. Недалеко медленно текла речная вода, а люди в тёплой одежде бежали мимо, спеша по своим делам.

Спустя время между девушкой и парнем возникла неловкая тишина. Семён оглянулся вокруг. Собравшись с духом, он слегка приблизился к Насте. Сердце его билось сильнее, а руки немного тряслись от лёгкого возбуждения и холода. Он наблюдал за ней, а затем нежно поцеловал её в пухлые мягкие губы. Она удивилась, но не отпрянула, а лишь немного отодвинулась и коснулась рукой место поцелуя. Внутри её груди горел жар. Семён предложил Насте пойти к нему домой выпить чай или что-то подобное, чтобы не мерзнуть на вечернем холоде. Девушка, немного одурманенная поцелуем, согласилась.

Когда они пришли к нему в дом, он налил девушке чай. Настя была погружена в свои мысли, поэтому она не замечала некоторые странные пристальные взгляды и действия, которые Семён совершал – всё казалось, как всегда, обычным. Парень сел рядом с Настей и наблюдал, как она пьёт – медленно, стараясь не обжечься, и задумчиво. Он немного улыбнулся и опустил руку под стол, коснувшись ноги девушки. Она не заметила этого прикосновения, и продолжила спокойно и тихо сидеть внутри себя. Восприняв это как знак, он запустил руку дальше, стал настырно приставать к Насте, трогать, сжимать, лезть явно не туда, куда разрешала бы его скромность. Девушка испугалась, резко придя в себя, попыталась остановить руку Семёна, но он сжал её запястье и прижал к столу. Она поняла, что оказалась здесь совсем одна. Ей было страшно, и одновременно она не понимала, что происходит и что парень, в которого она уже успела влюбиться, хочет от неё. Просьбы и сопротивление не помогали, а делали ещё хуже, заставляя Семёна применять силу, что, похоже, забавляло его.

Не важно, что было до этого и что будет после – он сделал это. Настя плохо помнит, что именно произошло, как, сколько, и когда она оказалась на улице. Идти домой или куда-то ещё совершенно не хотелось. Оказалось, что он использовал её наивность и первые чувства. Он смеялся, насмехался над её доверием и невинностью. И в итоге случилось то, что произошло – он воспользовался ею. Мир, который прежде казался таким прекрасным и сказочным, рухнул перед её глазами. Жизнь словно умерла в ней, она чувствовала всё и ничего одновременно. Злость, обида, пустота – всё это раздирало её изнутри, но снаружи она была спокойна и холодна.

Придя домой, Настя поняла, что Таня до сих пор не вернулась – не было её одежды, а мамины лекарства и еда лежали на тумбочке возле кровати. Но сестра обещала прийти к вечеру – маме вчера стало хуже, она всё время лежит в полусонном бреду и почти не разговаривает. Настя накормила мать, как смогла, хотя у женщины не было сил даже глотать. Всё это время девочка просто молчала и смотрела в окно, пытаясь вспомнить или же наоборот забыть произошедшее. Уже поздним вечером она решила дойти до квартиры того мужчины, который обеспечивал сестру. Возле его дома было необычайно много людей и следователей, среди них не было ни сестры, ни того мужчины. Она немедленно почувствовала дурное предчувствие, и кинулась внутрь толпы, позабыв обо всём. Ничего не было видно, но из разговоров рядом стоящих людей Настя поняла, что днём в ссоре пьяный мужчина перерезал горло ножом молодой девушке-проститутке. Люди так унизительно говорили эти слова, с таким презрением, словно это что-то обычное и в этом нет ничего плохого, что она наверняка даже заслужила. Единственное, что увидела Настя, как из дома выносят чье-то бездыханное тело. Оно накрыто тканью, и были видны только худые ноги. Серые, сильно изношенные туфли сестры она узнала сразу.

Дома, лёжа на кровати, она не плакала, а просто смотрела на страдающую от лихорадки мать. Она даже не могла ей рассказать, что сегодня случилось – вряд ли та услышит и хоть что-то да поймет. Ночь была длинной, но относительно тихой.

Утро прошло ужасно – вся гимназия знала о вчерашнем между Семёном и девушкой. Всё было вывернуто совершенно не так, как оно было на самом деле,