И это женщина, у которой дома муж и ребенок! Впрочем, мысли о муже и сыне я старательно от себя гнала, даже не гнала, а наложила на них жесточайшее табу, потому что если думать, то захочется выть волком. Выть я умела еще со времен походов с Евпатием Коловратом, но сейчас это было вовсе ни к чему, тем более вытье получалось бы уж очень тоскливым. Может, именно поэтому из меня вдруг поперло мое московское нутро времен студенчества? А что, тоже выход, если не выть, значит, ерничать.

Карима мне откровенно жалко. Вятича рядом не было, Батый остался далеко в Сарае, вокруг степь да степь, как в песне, и от общения с такой чокнутой, как я, у мужика за пару недель вполне могла съехать крыша. Кто мне тогда переводить будет? Озаботившись этой проблемой, я стала осторожней. Но ненадолго.

По нашей версии, у меня в Каракоруме брат, которого надо, выкупив, вернуть домой. Сначала мы хотели сказать, что это муж, но знающие люди посоветовали выдать меня за незамужнюю. Дело в том, что девушки в Монголии одеваются в мужскую одежду и ведут себя достаточно свободно в смысле езды верхом и вообще передвижения, а вот замужняя дама – это уже нечто совсем другое. Ей полагалось переодеться, выбрить волосы ото лба почти до макушки, стянуть оставшиеся всяческими там узлами и укрыть под головной убор немыслимого вида со здоровенным вертикально стоящим пучком на темечке. Еще знатной женщине надо одеться в халат и ходить мелкими шажками.

Наверное, ко мне, как к уруске, придираться не стали бы, но рисковать ни к чему. Лучше считаться девицей на выданье, озабоченной благополучием своего братца, мол, замуж не пойду, пока не верну родную кровь домой, его там ждут мама с папой и любимая кобыла Звездочка. А что, можно даже сказать, что клятву такую дала, монголы всяческие клятвы уважают.

Анюта была для меня в пути жуткой обузой, больше мешала и создавала проблемы, чем помогала, и я даже стала подумывать, не оставить ли ее в ближайшем населенном пункте за ненадобностью. Разговаривала Анюта мало, очень неохотно и односложно, в качестве отдушины для жаждущей поболтать тоже никак не подходила.

Зачем тогда она мне? Решено: доберемся до Сарайджука, дам денег и отправлю обратно, пусть найдет кого-то другого в качестве хозяйки.

Только до этого «джука» никак не доехать…

Не слишком доверяла я и Кариму, временами он вел себя странновато. Конечно, его отправил со мной Вятич, но слепого-то Вятича толмач мог и обмануть, а когда мой муж прозрел в последний день перед моим отъездом, было уже не до Карима. Ладно, сама разберусь, главное – понять, чей он ставленник. Если князя Александра Ярославича Невского, то пусть подглядывает и делает все, что угодно, но если Батыя… Ох и плохо будет этому самому Кариму, если я такое обнаружу! Порву горло прямо зубами, как Тузик грелку, а потом вытошню на дорогу и пойду дальше.

Вообще-то, Карим откровенных поводов для подозрений не давал, но это и было самым неприятным, так только хуже – все время сомневаться. Вот про Анюту я сразу поняла, что она лентяйка и бездельница, знала чего ждать, а Карим услужлив, доброжелателен, но временами так говорил и так смотрел, что я начинала подозревать черт-те что.

А помощь мне нужна, как никогда. Дело в том, что по нашей (честно говоря, больше моей) задумке я должна ни много ни мало спасти этого паразита Батыя. Ему грозила погибель от двоюродного брата Гуюка, ставшего не так давно Великим ханом. Лично я удушила бы обоих, а вот придется спасать.

Проблема там вот в чем.

Когда тумены Батыя еще были в Европе, а мы с Вятичем каждый по-своему спасали Новгород от рыцарей-крестоносцев и скандинавской армады, в далеком Каракоруме помер вроде с перепоя отец Гуюка Великий хан Угедей. Этого Угедея как своего любимого сынишку завещал монголам поставить над собой главным еще Потрясатель Вселенной, то есть Чингисхан. Монголы взяли под козырек и Угедея выбрали. Говорят, правил разумно и почти честно, только был охоч к питию и бабам.

Неизвестно, что хуже и что его погубило, первое или второе, только помер папаша Угедей очень вовремя, аккурат когда его провинившийся перед Батыем сынок Гуюк должен был вернуться из похода, будучи выгнанным этим самым Батыем за хамство. Второго хама, царевича Бури, так вообще головы лишили. Может, такое грозило и Гуюку, но папаша вдруг весьма кстати приказал долго жить. Вполне возможно, что постаралась мамаша. Имя этой хатун на Руси известно, это Туракина, якобы отравившая отца Александра Невского князя Ярослава Всеволодовича. Если подумать, то травить было совершенно глупо, разве как подопытного кролика для проверки действия яда? Князя можно было просто казнить, монголы бы поаплодировали своей хатун, у них казнь – местный вариант лекарства от скуки.

Но Гуюк зря надеялся, что сразу за папашей станет править монголами. Не для того, видно, мамаша мужа спаивала. Во-первых, сам хан заранее объявил, что желает лицезреть с небес своим преемником разумного внука Ширамуна. Тут вышла осечка, про «ля фам», то есть свою бабу Туракину, Угедей забыл (интересно, был таким наивным или уповал на ее совесть?). У монголов обычай: пока не выберут на курултае нового Великого хана, подняв того на белой кошме, страной правит вдова. После Чингиса вроде не правила, четвертый сын Толуй все в свои руки взял, но Туракина даже первого до этого дела не допустила. Так и сидел Гуюк при мамаше до самого курултая.

Но Туракина не дура, она не спешила, то одна проволочка находилась, то другая, верховодила эта баба с конца 1241 года до середины 1246-го. Наконец Гуюку удалось собрать на курултай достаточное количество чингизидов и стать Великим ханом вопреки завещанию отца, сделанного в пользу Ширамуна. Ширамуну вообще ничего не светило, он не был внуком Туракины, а любить чужих внуков у хатун оснований не было никаких, и бедолаге пришлось удирать в Китай.

Но на курултае не было Батыя, тот схитрил, отправил вместо себя князя Ярослава Всеволодовича, не представителем, скорее наблюдателем. О том, чем все кончилось для бедного князя, мы уже знаем – похоронкой родным. Как смог переступить через себя князь Александр Ярославич, я не понимала. Что не простил монголам смерть отца, видела, но смотреть после этого в рожу Батыя… это ж какие нервы нужны!

Гуюк понял неявку своего врага правильно – Батый не собирался его признавать. Это грозило им обоим крупными неприятностями, вернее, просто гражданской войной внутри Монгольской империи. По мне так праздник души, пусть воюют, причем желательно до полного истребления друг дружки. Вятич и Невский считали по-другому, им, видите ли, нужен сильный Батый, чтобы Запад боялся союза монголов с Русью и не лез на новгородские земли. Обидней всего, что они так думали после Чудского озера.

Чтобы не случилось гражданской войны между двоюродными братьями-убийцами и чтобы не ослаб Батый, я тащилась в Каракорум с заданием отправить на тот свет Гуюка. Помочь мне в этом диверсионном задании должна сторонница Батыя, тетка обоих ханов Сорхахтани-беги. Она вдова младшего сына Чингисхана Толуя и мать Батыева приятеля Мунке. Эта самая тетя Сорхахтани славилась на всю Монголию своей разумностью и умением всех помирить и утихомирить. Почему ей не удавалось до сих пор сделать этого с Гуюком, неизвестно, но по замыслу Батыя одно мое появление в Каракоруме должно встряхнуть нерешительную Сорхахтани и привести Гуюка в обморочное состояние. Похоже, после моего «возрождения из мертвых» Батый считал меня способной на все. Временами я даже думала, не перестарались ли мы с Вятичем.