— старый хохмач в кастрюльку. Долго он лез — лез, лез — лез — никак не пролезет толстяк под вздутую крышку, расстроился, но, не унывая, а найдя подходящую причудливую лазейку, говорит вдруг овощам:

— А я лучше, друзья, на кастрюльку залезу и сверху неё погреюсь! — предлагал Калач.

— Да ты, Калач — старый хохмач, так мукой обернёшься! — беспомощно мямлила из под крышки луковичка Людочка.

— Не обернусь! — обещал им сердечно хлеб.

— Ну, так залезай! — отвечали ему неуверенно овощи.

Залез Калач — старый хохмач сверху на несчастную кастрюльку, и только — только ладно улёгся на её крышке, как закрыл собою тусклый свет свечей праздничных овощам. Овощи опечалились и перестали петь да водить хороводы. Не успел Калач — старый хохмач подружиться с новыми товарищами, как медленно поплыл пшеничный друг настоящею мягкой и жидкой мукой по стенкам кастрюльки с одной стороны! Задымила бедная кастрюлька, а картошка Антошка, свёкла Фёкла, морковь Любовь, луковичка Людочка да горошек Лёшка еле — еле успели быстро выскочить из под крышки — но все остались целы и живёхоньки, только печальная кастрюля повсюду копотью пошла, погрустнела, расхотелось ей дальше греться и варить. Спрыгнул последним обратно на тумбу с неё Калач — старый хохмач и принялся прихорашиваться.

Раззадорились варёные овощи, испугались, но не обиделись на Калача, а стали обниматься, целоваться и ободрять друг дружку. А потом принялись по посуде столовой перекатываться, по тумбе, что рядом с плитой стояла, между селёдкой под шубой и тортами на противнях, свёртками рулетов шоколадных и рыбой в нарезке — новую лежанку себе искать. Покатились они гурьбой мимо сервировочных тарелок, мимо бокалов для вин и шампанского, газированных напитков и по салфеткам, мимо рюмок водочных и множества вилок для разных блюд, фарфорового сервиза пятидесятилетнего и разложенных нарезок колбасы. Катались овощи по всему накрытому столу, уже тёплые, сочные, сытные, и наконец, увидели своё пристанище невдалеке от центра скатерти кружевной — большое гжельское блюдо двухцветное да улеглись на нём остывать, уютно собравшись — вместе и дружно!

Только румяный Калач — старый хохмач, пока катался за всеми, устал, потому единолично на соседнем с ними пустующем блюде улёгся — хлебной тарелке, такой же большой как он сам и такой же красивой. И беззаботнее прежнего нежились они дружным живописным винегретом на праздничном застолье, остывали и благодушествовали.

В полуночной темноте огней, в доносящихся звуках трескучего снега, между криками, смехом и грустью, телевизора шумом и музыкой праздничной, уходящего года печальная новость и приходящего года хорошая — у всех семей — и больших и самых-самых малых, на столе всегда стоит тёплый хлеб и дожидается трапезы. А все новогодние чудеса приходят тогда, когда больше всего нужны — потому картошка Антошка, свёкла Фёкла, морковь Любовь, луковичка Людочка да горошек Лёшка вкусным винегретом сегодня стали вместе — и очутился салат на самом видном месте и принялся остывать, ожидая будущих чудес, а калач — старый хохмач отдельно лёг, но рядышком, красуясь своей непревзойдённой хлебобулочностью перед всем пиром. Множество десертов окружало традиционные праздничные блюда — заморские, русские, объёмные и крохотные. Тихо стоящий по центру кухни стол дожидался самых последних мгновений года, чтобы приветствовать своим разнообразием любого — и стар и млад вот-вот усядутся кто куда, нальют сока или немного горячительного, поднимут бокалы и встретят Новый год шумно, дружно, после чего, уже ближе к утру, выбегут на улицы и всем миром начнут водить хороводы, петь песни и нежиться под падающим снежком.