следственную бригаду, которая прибыла на место его преступления.

Толстый, воняющий луком дознаватель и несколько агентов. Одна из них, девчонка, отдала Одиссею свой уже остывший, но зато сладкий кофе.

Человек семь, не меньше, собирали улики вокруг остывающего трупа того мерзавца.

Тогда Одиссей тоже сообщил об убийстве сам.

Он всегда был очень законопослушным.

Через какое-то время со стороны крошечного озера появилась Нуналуна, которая наверняка ловила рассвет, чтобы сделать побольше красивых селфи. Её идеальная фигура казалась слегка размытой на фоне ржавой короткой травы.

— Твоя смена, Одди? — спросила она так, будто бы они тут не знали расписание друг друга наизусть. — Давай махнемся. Я отсижу восемь часов в дежурке, а ты после обеда отдраишь третий терминал.

Трешку построили особенно паскудно, и теперь там то и дело появлялась кудрявая плесень, приводящая к появлению недопустимых для заправки форм жизни.

Нуналуна ненавидела плесень, а Одиссей — бессмысленное торчание в дежурке.

— Ну давай, — согласился он, задирая к ней голову.

Нуналуна склонилась над ним, приникая длинным, неспешным поцелуем.

У них было полно времени, и скука изматывала больше, чем что-либо иное. Мегера вязала, Нокс что-то постоянно исследовал, Раф рыбачил, а Одиссей и Нуналуна — трахались.

— Пойдем, — она потянула Одиссея в сторону дежурки.

— Там Нокс, — ответил он.

— Разве? — она удивилась. — Его смена закончилась восемь минут назад.

Все знали о том, что Плюшевый Нокс был радикально пунктуален и не задерживался на рабочем месте ни на секунду дольше, чем следовало.

— Угу, — угрюмо сказал Одиссей. — Нокс просто умер, вот в чем дело.

— Гонишь.

Нуналуна с энтузиазмом человека, в чьей жизни за последние пять лет ничего не происходило, заглянула в дежурку.

Наверное, работа на этой заправке была лучше, чем олдскульное пребывание в камерах. Или нет.

Она вернулась довольно быстро. Села рядом на ступеньку.

— Эй, Одди, — довольно ощутимо пихнула его локтем в бок. — В тех местах, откуда Нокс родом, это считается естественной кончиной?

— Вспарывать себе животы и уносить орудие куда подальше, прежде чем смиренно покинуть этот мир? Похоже на то, Нула.

Нуналуна помолчала, ковыряя пальцем дырку на своих модных джинсах.

— Не было ночью никаких кораблей, Одди. Мы бы услышали, если бы на заправку кто-то прилетал. Шлюзы терминалов скрипят на всю планету.

— Угу.

— Ты позволишь? — спросила его Нуналуна, прицеливаясь.

Одиссей равнодушно кивнул, подставляя ей, как полагается, щеку.

После короткого замаха кулак пролетел мимо, а Нуналуна рванулась в сторону, сотрясаясь от спазмов рвоты.

— Браслеты работают, — прозвучал тихий голос.

От неожиданности Одиссей так сильно дернулся, что шарахнулся затылком о дверь станции. Из глаз посыпались звезды.

— Раф, чтоб тебя! — выругался он с чувством. — Я думал, ты немой.

Молчаливый черноволосый Раф, похожий на пирата, покачал головой и пошел прочь, таща за собой ведро с рыбой.

Нуналуна, обессилев, вытерла рот рукавом.

— Ненавижу это, — пробормотала она, — как будто еще немного и выблюю собственные кишки.

Завибрировал браслет на руке Одиссея.

— Станция НЗ-115-Р, это патрульный катер полиции. Прошу дать терминал для посадки.

— Первый, — ответил Одиссей, — через минуту.

Он вошел на станцию и открыл терминал для следственной бригады.

Вот чего Одиссей никогда не предполагал — так это новой встречи с полицией.

Сколько их будет? Трое? Четверо?

Спустя десять минут прозвучали шаги — от терминала к ним шла худенькая остроносая дамочка в кителе дознавателя, а за ней несколько суетливо пытался успеть сгорбленный старичок в штатском.

— Гортензия Робинс, — представилась дознаватель. — А это Архи Гуд.

— Система исполнения наказаний, — уточнил старичок. — Техобслуживание. Мне надо проверить ваши корректоры.

— Итак, вас здесь пятеро. Маргарита Белых, три убийства. Одиссей Блок, убийство. Рафаэль Пратт, контрабанда. Нуналуна Осая, теракт. Ноксиэль Барнабау, мошенничество в особо крупных масштабах, — глядя в планшет, монотонно перечислила Гортензия Робинс.

— Я бы сказал, что осталось лишь четверо, — ответил Одиссей.

Они подошли к Ноксу.

— Полагаю, все успели потоптаться на месте убийства? — спросила Гортензия Робинс, запуская несколько собирающих улики ботов. Они мерно зажужжали.

Из открытой двери станции доносилось взволнованный голос Мегеры.

— Что? Как? Что? — клокотола она, словно шумная птица.

Надев перчатки, Гортензия опустилась на корточки рядом с Ноксом.

— Что вы сделали с орудием убийства? — сухо спросила она.

— Мы считаем, что он умер от старости, — ответил Одиссей. — Ну, может, болел чем.

Она даже бровью не повела.

— Журнал регистрации кораблей?

— Последний корабль был на нашей заправке пару месяцев назад. Какое-то торговое судно.

— Нелегалы?

Одиссей хмыкнул.

— Если вы выглянете наружу, то и сами поймете, что здесь даже крысе не спрятаться.

— Таким образом, вы утверждаете, что убийца — один из вас? — спросила Гортензия. — Я могу считать это чистосердечным признанием, мистер Блок?

— Зовите меня Одиссеем.

Она выпрямилась, внимательно разглядывая его.

— Одиссей Блок. Я помню вас испуганным мальчишкой.

Он насупился, мысленно пытаясь сбросить с этого худого лица двадцать лет.

Девчонка-агент, угостившая его холодным сладким кофе в ту ночь, когда он стал убийцей.

— Далековато вы забрались.

— Не дальше вас, мистер Блок.

— Блестящая карьера, Гортензия Робинс.

— Принесите носилки. Они в багажном отсеке катера.

Насмешливо отсалютовав ей, Одиссей отправился выполнять поручение.

Юный помощник полиции прям-таки.

В тот момент, когда они перекладывали Плюшевого Нокса на носилки, Одиссей едва не разревелся самым позорным образом.

Добродушный зануда и самый безобидный из них, Нокс мог бы умереть и не столь паршиво.Гортензия Робинс расположила свой штаб прямо в дежурке — больше было все равно негде. Кроме самой заправочной станции, здесь располагались только «Одиссея» Одиссея и общежитие, где жили другие каторжники. Возле озера разваливался старый сарай для рыболовных снастей. Жидкий лес, ржавая вялая трава, конечность начала мира и начало конца. Мелкая станция, сляпанная наскоро, без всякого проблеска вдохновения или сочувствия к тем, кто будет на ней жить. Каторжники гордо именовали её планетой.Учитывая перспективы тотального поиска орудия убийства, такая лаконичность вдруг показалась Одиссею даже оправданной.

Возможно, никакие корректирующие браслеты не могли удержать убийц от убийства.

Стоит ли удивляться, что жертвой стал плюшевый бедолага Нокс, если уж и убивать кого, то самое то.

Но как?

С тихим жужжанием браслет на руке Одиссея расстегнулся и упал в открытую сморщенную ладонь Архи Гуда.

Несмотря на то, что ничего в общем-то, не изменилось, Одиссей едва не застонал от наслаждения. Это было прекрасно: хотя бы не несколько минут ощутить себя свободным человеком. Если он прямо сейчас рванет с заправки в сторону безупречно содержащейся «Одиссеи», то сколько секунд пройдет до уничтожения нарушителя? И он остался сидеть без всякого движения, прислушиваясь к групповому допросу, который вела за его спиной Гортензия Робинс.

— Итак, каждый из вас выходил этой ночью