к обочине, нырнул в глубокий сугроб, никак не меньше его самого, а вынырнул оттуда с санями в лапах. Двое саней медведь расположил на дороге, и только тогда Настя обнаружила, что дорога резко уходит вниз, словно гигантская ледяная гора, и теряется вовсе из виду. Вся компания разместилась на санках, и первый медведь, оттолкнувшись массивными лапами, помчался вниз с горы. Второй медведь с Настей последовали за ним. Со свистом и звоном мчали сани под уклон. Мимо проносились снежные горы, деревья и кустарники в серебристых шубках.

Долго ли коротко неслись медведи и Настя в снежном буране, не видя ни зги, благополучно минуя ухабы, сугробы и виражи, но вот склон стал заметно менее крут и сани замедлили свой бег. Когда сани, наконец, остановились, компания очутилась на поляне в окружении чащи лесной. А посреди стояла бревенчатая изба. В окнах и на широком крыльце горел яркий свет.

Снегопад неожиданно прекратился, небо над головой выяснило, обнажая миллиарды звезд. Резко похолодало и Насте стало казаться, что каждый ее выдох замерзает налету.

Медведи встали, отряхнулись и помогли Насте выбраться из санок. Снова взяли ее ручки в свои лапищи и направились прямиком к незнакомому дому. Из трубы валил дым, а это значит в доме топится печка, там тепло и даже, возможно, найдется, чем перекусить. Уж очень Настя проголодалась от прогулки на свежем воздухе. Да и у медведей заурчало в животах.

Когда компания приблизилась к широкому дощатому крыльцу, Настя заметила, что оно все обледенело. На крыльце под навесом рядами висело белоснежное белье, от белья шел густой влажный пар, а между рядами в клубах пара мелькала какая-то фигура.

Один из белых медведей довольно громко кашлянул из вежливости, по-видимому. Кашель получился довольно громкий и больше смахивал на грозный рык, но фигура даже не вздрогнула, ничуть не испугалась, а продолжала невозмутимо напевать себе под нос какую-то песенку.

Настя как ни старалась все не могла разглядеть лицо хозяина дома. Только спустя мгновение незнакомец выбрался из облака окутавшего его теплого пара и оказался женщиной в тулупе, шали и валенках.

— Вот незваные гости, — сказала она вместо приветствия.

Настя во все глаза смотрела на хозяйку дома, ожидая приглашения войти. Женщина отворила дверь и жестом пригласила незваных гостей в дом. Внутри и вправду оказалось тепло, светло и уютно. Хозяйка поставила чайник на печь и указала гостям на старую вытертую софу возле печки.

— Здесь погрейтесь. Ночь глубока и темна. Мороз. В такую пору только совы качаются на ветвях, — сказала хозяйка дома, задумчиво глядя в замерзшее окошко, хоть там были лишь морозные узоры да тьма.

Чайник меж тем закипел, она достала чашки, заварила ароматный чай. Медведи с удовольствием принялись отхлебывать горячий чай из хрупких фарфоровых чашек в прикуску с медом. Настя последовала их примеру.

Под дверью снаружи кто-то заскреб, и хозяйка, всплеснув руками, впустила в дом большого черного кота. Кот сверкнул своими невероятными зелеными глазищами на гостей, важно переваливаясь, прошагал к своему блюдцу у печки и принялся лакать сметану.

— Совсем ошалела, — произнес он как ни в чем не бывало, — совы кругом, оставляешь кота на стуже.

— Да будет тебе, — отмахнулась от его слов хозяйка избы, — ну погулял чуток. Хотя вам, — обратилась она к гостям, — я бы не советовала в такую пору отправляться в путь. Разве что сани проезжать будут — поймаете.

— Сани — то твои сам черт не изловит, — ухмыльнулся кот. Тотчас он подошел к двустворчатому шкафу, что стоял в темном углу, и стал расхаживать перед ним взад-вперед. Гостеприимная хозяйка мгновение не решалась пойти на поводу у черного кота, но уже через миг распахнула дверцы шкафа и вынула оттуда два массивных рюкзака, по всему видно, довольно тяжелые.

Пока Настя подносила ко рту кусок ржаного хлеба, обильно смазанного медом, медведи поставили свои чайные чашечки и уже снаряжались в эти причудливые рюкзаки, затягивали на себе бесчисленные ремни.

Настя жевала хлеб, припивая чаем, и только во все глаза наблюдала за ритуалом снаряжения больших белых медведей. Наконец, один из медведей подозвал Настю к себе, поднял ее над полом, а второй пристегнул ее к своему обмундированию, и Настя повисла в воздухе — так что оставалось только беспомощно болтать ногами и руками в воздухе.

После медведь надел Насте на руки рукавички и поправил шарф. А хозяйка чудной избы снова повернулась к шкафу, нажала там что-то, что-то повернула, отчего в шкафу заскрежетало, и задняя стенка шкафа провалилась куда-то назад. Медведи с Настей вошли в шкаф.

Настя вдруг с ужасом поняла, что под ними темная пропасть и они все сейчас упадут. И они в самом деле стали падать прямо из шкафа прямо куда-то во тьму. Наверное, падали они секунд пять, а Насте показалось, что бесконечно. Но тут их тряхонуло и медведь с Настей как будто повисли в воздухе, замерли, и, казалось, совсем не снижались. Мишка тронул Настю лапой и показал наверх. Вверху прямо над ними качался белый купол и плавно раскачивал их. Настя поняла, что это парашют.

И вот мишка коснулся двумя лапами земли, парашют тоже приземлился и спустя несколько секунд погас. Второй медведь приземлился следом за ними. Они собрали парашюты в рюкзаки и с легкостью закинув рюкзаки за широкие спины, пошли вперед. Настя последовала за ними.

Находясь под сильным впечатлением от полета, Настя даже не сразу огляделась по сторонам. А под ногами между тем ощущалась мягкая трава, и редкие снежинки достигали этой травы. Высоко вверху виднелся месяц и перемигивались звезды. Снежинки падали вокруг и таяли налету. И Настя шла по тропинке за двумя белыми медведями.

Долго шли зимней ночью путники, как вдруг перед ними выросла высокая каменная башня. Возле ее единственной двери под тусклым светом одинокой фонарной лампочки на лавочке сидел горбун и в задумчивости курил. Горбун заприметил столь поздних прохожих издалека и встретил их хитрым прищуром.

— Здесь телефонная станция. Это стратегически важный объект. И посторонних мы на чай не пускаем. Разве что вы знаете код.

Код медведи, конечно, не знали, а Настя и подавно. Она скромно пожала плечами. А Горбун докурил сигарету, поднялся со скамейки, кряхтя и ворча, подошел к входной двери и, широко распахнув ее, вопреки всем ожиданиям пригласил Настю и медведей войти.

— Но так мне скучно на этой станции одному. Круглый год я дежурю на ней и слежу за работоспособностью оборудования, хотя давно уже ни у кого в целом свете не осталось ни одного телефона.

— Очень