— Тогда верните их сюда. Иначе мы никогда не закончим это танго.

— A molinete[2]когда?

— Сейчас!

Роземонд с силой закрутил партнершу и бросил ее на противотакте в новом направлении. Они двигались в бешеном ритме, вытянув руки, сплетя пальцы, касаясь щеками.

— Приготовьтесь к переходу слева направо.

Они плыли к углу зала, который преображался по мере их приближения. Они были не тараном, а носом корабля. И неслись по поверхности океана из светлого дерева к колоссу, который выплывал из небытия.

— Дух этого танца! Он материализуется! — обрадовалась Роберта.

Существо почти касалось головой потолка — рост его был около десяти метров. Его неясные серебристые контуры курились дымком, облекая газовыми шарфами.

— Мы еще никогда не доходили до такого совершенства, — ликовал Роземонд. — Латинские танцы действительно полны сюрпризов.

— А мы еще не пробовали самбу!

— Давайте сосредоточимся, — приказал профессор. — А то он исчезнет.

Роберта прижала щеку к щеке Грегуара. Ее пробрала восхитительная дрожь. Роземонд набрал полную грудь воздуха и стал чеканить шаг. В лучах света, врывавшихся через высокие окошки, танцевала пыль. Это уже не было танго, это было землетрясение.

— Какое могущество, — вздрогнула колдунья.

Клеман Мартино проверял застежки на ремнях парашюта, когда Аматас Лузитанус, его преподаватель воздушных наук, присоединился к нему на крыше университета.

— Прекрасный день, чтобы полюбоваться Базелем! — чуть задыхаясь, произнес старый профессор. — Очень хороший день…

С востока на запад тянулись министерские башни, виднелись Дворец правосудия в стиле барокко и необъятная масса муниципального Катафалка, которая, казалось, вот-вот обрушится на город. Фоном была темная стена Черной горы. А с другой стороны тянулась лагуна.

Лузитанус разложил табурет, установил его на слегка наклонной крыше и сел.

— Итак, зачем вы просили меня сюда подняться?

Мартино не знал, с чего начать. Он решил избегать объяснений, поскольку любая демонстрация лучше длинной речи…

— Я сделал открытие, касающееся моей способности. — Он глянул на часы и добавил тоном заговорщика: — Точно через тридцать секунд увидите сами.

— Через тридцать секунд? Рассказывайте. Уже секундой меньше! Я давно знаю, что у вас есть способность, Клеман. Хотя вы неумело ею пользуетесь…

Молодой колдун затянул парашют, надел шлем пилота, опустил на глаза очки, проверил, что перстень с кварцем сидит на пальце, и, глядя на циферблат, начал обратный отсчет:

— Десять, девять, восемь…

— Хм… если позволите, — попытался перебить его Лузитанус.

— Семь, шесть, пять, четыре…

— Быть может, постарались бы…

— Три, два, один.

— Мне объяснить…

Лузитанус уставился в точку, где стоял Мартино. Но в ней уже никого не было. Он встал, заворчал, оглянулся. Его ученик просто испарился.

— Ну ладно. В это трудно поверить! Ну и способ расставаться…

После тщательного обследования окрестностей он сложил табурет и направился к окну, ведущему на чердак. Клеману придется объясниться с ним. И объяснение будет серьезным.

Если бы он задрал голову, то, быть может, и увидел бы под облаками черную точку, подававшую ему знаки. И узнал бы в ней Мартино. Но профессор колдовства только ворчал, спускаясь на поверхность земли, где маги, колдуньи и летающие люди существовали лишь в сказках для детей.

— Обойдем его, — предложил Роземонд.

Роберта отодвинулась от партнера, сохраняя лишь контакт с пальцами Грегуара и раскачивая бедрами, как маятник часов. Существо, которое они вызвали из небытия, с удивленным видом взирало на них.

— Он на нас не набросится?

— Не бойтесь, он всего лишь дух.

Они обогнули явление и под барабанный бой двинулись прочь двойными чеканными шажками.

— Можно остановиться на этом? Я не знаю, куда нас это заведет…

— Я знаю, Роберта. И не отправлюсь туда без вас.

Повелительным движением указательного пальца Грегуар Роземонд велел окнам закрыться. В дверях дважды щелкнули замки. Они остались наедине с астральным существом. Профессор прищурился, изобразив кошачий лик, который лишал Роберту последних сил. Ее губы набухли, во рту стало сухо, ноги подкосились…

— Грегуар… — умоляюще простонала она.

Он сбросил с ее плеч бретельки платья, но она даже не заметила этого. Кнопки «Боди Перфекта» расстегнулись одна за другой. И выполнял он все это одной рукой… В каком гримуаре почерпнул профессор такую технику?

— Грегуар, — простонала Роберта.

Вацлав Скадло закончил читать Путешествие к центру Земли несколько дней назад и избрал в качестве эпилога небольшую прогулку в тоннель Черной горы.

Побыть одному в гранитном чреве… Если его поглотит трещина, он станет пленником затерянного мира, замкнутого и подземного. И тогда использует лучшие приемы профессора Отто Лиденброка или будет мечтать о поверхности, как его племянник Аксель, а выберется, быть может, на солнечный свет в окрестностях Неаполя…

Он добрался до входа в пустой тоннель. Рабочие редко работали ночью с воскресенья на понедельник. Их инструменты лежали под надежными запорами, но никому в голову не пришла странная мысль убрать проходческий щит. В любом случае, сказал себе Вацлав, метчики бдят, и мне ничто не грозит. Он включил фонарь и углубился в тоннель.

Насколько ему было известно, гранит пробурили более чем на триста метров. Целью работ был выход на противоположную сторону массива. Этот проект общественных работ уходящего муниципа позволял расширить территорию Базеля. Но вызывал ропот. Строительство тоннеля обходилось в кругленькую сумму, а повышение налогов еще никому не приносило популярности.

Будь Вацлав муниципом, он бы восстановил исторические города[3], которые разобрали два года назад. Квартал цыган-иммигрантов был построен из старых декораций и находился на берегу лагуны, давая жалкое представление о прежних Лондоне, Париже, Венеции и Мехико. Вацлаву нравилось бродить по улочкам со средневековыми домами, подозрительными тавернами и мексиканскими храмами… Черт! Они спасали от Базеля и от его холодного равнодушия.

Пол стал неровным. Стены топорщились острыми обломками. Повсюду виднелись кучи гранита, ожидавшие погрузки в механические вагонетки и вывоза наружу. Блестки слюды напоминали осколки окаменевших зеркал, разбитых древним заклинанием.