Трудно переоценить значение англо-французского соперничества для исторического развития Канады. С одной стороны, можно сказать, что именно в ходе полуторавековой схватки двух держав определилась специфика канадского государства, состоящая в его уникальном двунациональном, двуязычном характере (добавим, что в значительной степени именно поэтому Канада в дальнейшем стала федерацией).

С другой стороны, английское завоевание сначала Акадии, Ньюфаундленда и побережья Гудзонова залива, а затем долины реки Св. Лаврентия и прилегающих к ней территорий (которые в XVII-XVIII вв. называли Канадой в узком смысле слова) породило франко-канадскую (ныне квебекскую) проблему, которая в течение долгого времени представляла (а в определенной степени продолжает представлять и в наши дни) серьезную угрозу стабильности и целостности Канады.

Страницы исторического прошлого, связанные с длительной и упорной борьбой французов и англичан, героика стычек в лесной глуши, воспоминания об эпохе, когда их предки контролировали половину Североамериканского континента и успешно сопротивлялись сильному и многочисленному врагу, являются частью национальной идеологии и мифологии франко-канадцев.[7] В наши дни политики и общественные деятели Квебека постоянно подчеркивают наличие самой непосредственной связи между событиями двух с половиной и даже трехвековой давности и реалиями сегодняшнего дня. Типичным примером здесь может служить фраза главного редактора крупнейшей франкоязычной канадской газеты «Ля Пресс» А. Дюбюка на пресс-конференции, проходившей в Монреале накануне провинциальных выборов 1998 г.: «Нас победили, и мы до сих пор помним тот ужасный момент, когда англичане нас победили!».[8]

Говоря о Великобритании, нельзя не отметить того, что, по мнению многих англосаксонских авторов, именно борьба с Францией за обладание Новым Светом сделала Туманный Альбион «тем, что он есть». Так, с точки зрения А.Г. Бредли, войны с Францией в Америке «составляют часть самой славной и самой судьбоносной борьбы, в которую когда-либо была вовлечена Великобритания».[9] Действительно, борьба с Францией и победа в этой борьбе, происходившей как в Европе, так и за ее пределами, позволили Великобритании на долгие десятилетия утвердиться в качестве ведущей морской и колониальной державы мира. Классик британской имперской историографии Р. Сили писал, что победа в битве на равнине Авраама (1759), предопределившей переход Канады в руки англичан, «поставила Англию на такую высоту величия, которой она никогда не достигала».[10]

Что касается Франции, то здесь стоит обратить внимание на то, что взлет и падение колоссальной, но эфемерной колониальной империи, созданной при Старом порядке был обусловлен рядом причин самого различного свойства (от социально-экономических и геополитических до сугубо субъективных). Их рассмотрение помогает понять как основные тенденции развития внешней политики Франции в XVII — начале XVIII в. (а в определенной степени и в последующие эпохи), так и феномен французского абсолютизма.

Конечно, кульминационным моментом англо-французской схватки из-за Северной Америки было английское завоевание Канады. Однако выдающееся историческое значение и грандиозные последствия взятия Квебека генералом Уолфом (1759) и подписания Парижского мира (1763) заставляют особенно пристально рассматривать подготовившие их события.

Большой интерес представляет начальный этап англо-французского соперничества в Северной Америке: от первых столкновений конца XVI — начала XVII в. и вышеупомянутого рейда Арголла (1613) до Утрехтского мира (1713), завершившего Войну за испанское наследство.

За время, которое разделяет эти события, борьба двух держав претерпела качественные изменения. Так, если в 1613 г. для действий против французов губернатором Вирджинии сэром Томасом Дэйлом был отправлен один небольшой корабль, на котором находилось три десятка волонтеров, то спустя 98 лет в 1711 г. для захвата Квебека британское правительство выделило семь отборных полков регулярных войск и мощную эскадру. Если первоначально Лондон и Париж отделяли заморские сюжеты от «большой» политики, то в ходе общеевропейских войн конца XVII — начала XVIII в. (Войны Аугсбургской лиги и Войны за испанское наследство) колонии стали одним из театров боевых действий, и их судьбе было уделено значительное внимание при подготовке и подписании мирных договоров. Если первые столкновения между англичанами и французами имели место лишь на пограничных территориях современного северо-востока США и Атлантического региона Канады, то последующие конфликты охватили значительную часть континента от Каролины и Луизианы на юге до побережья Гудзонова залива на севере. Если на первых порах англо-французское соперничество представляло собой главным образом конфликт двух колониальных держав, то затем число его участников (акторов) расширилось. Свои собственные интересы, отличные от интересов метрополий, стали формулировать и стремиться проводить в жизнь наиболее развитые английские колонии, прежде всего Массачусетс и Нью-Йорк. Определенную степень самостоятельности в принятии внешнеполитических решений de facto приобрела и Новая Франция. В борьбу бледнолицых втягивалось все больше индейских племен, которые при этом также пытались (хотя весьма своеобразно и не всегда успешно) отстаивать свои интересы. Наконец, если первоначально борьба между двумя державами и их подданными велась главным образом из-за отдельных спорных районов, то в конце XVII — начале XVIII в. участники конфликта стали строить амбициозные планы завоевания и полного подчинения североамериканских владений соперника, причем англичане и жители их колоний дважды предприняли попытку претворить подобные планы в жизнь.

Каким образом и в силу каких причин произошел такой переход от пограничных стычек к грандиозной схватке, ареной и одновременно ставкой в которой стал целый континент? Насколько закономерным и необратимым было развитие англо-французского конфликта в Северной Америке? Можно ли сказать, что его исход был предопределен и если да, то в какой степени и с какого момента? Какие цели преследовали Лондон и Париж на Североамериканском континенте, и какие средства они использовали для их достижения? Как эти цели и средства менялись и как они соотносились с интересами английских и французских поселенцев? Какую роль последние сыграли в борьбе своих метрополий и насколько эта роль была самостоятельна? Какова была связь между европейскими и колониальными конфликтами? Какое влияние оказывало соперничество Англии и Франции на различные стороны внутренней жизни их колониальных владений (прежде всего на развитие национального самосознания поселенцев и формирование их собственных подходов к внешнеполитическим проблемам).