И никаких кресел или стульев! Голо.

– Кто-то очень пожалел мебели, – отметила я.

Судите сами: всю скудную обстановку составляла кровать со встроенными тумбочками, накрытая по-готически просто – черным шелковым бельем.

– Декаданс, – фыркнула я, яростно почесывая бедро. – Причем моральный.

Точно такое же явление происходило в моей голове – полный упадок умственной деятельности и отсутствие какого-нибудь объяснения, почему я здесь нахожусь. Последнее воспоминание – укол в бедро на темной парковке – и… все. Финита ля комедия! Получите расписной потолок, монстра в траурном убранстве и амура вдогонку. Для пущего эффекта, наверное.

Я вздохнула, еще раз почесала пострадавшее бедро и пошла искать приключений на все части тела.

При более тщательном осмотре обнаружились четыре двери.

– Больше всего мне нравится та, что заперта, – призналась я себе и пошла в ванную.

Ванная встретила меня все тем же гигантизмом и розовым мрамором… с теми же ангелами. Только их стало больше, и они уже не трубили, а весело отплясывали сиртаки, размахивая крыльями. Но на данный отрезок времени меня это мало волновало. Даже если бы амуры отплясывали брейк-данс. Потому что я наконец-то углядела, во что меня нарядили – нет! – вырядили.

Эту полупрозрачную вульгарную тряпочку с разрезами со всех сторон, на мой взгляд, не просто нельзя носить, ее нужно спрятать! Далеко и глубоко. Под землю. Желательно тому, кто ее создал! Чтобы больше никого не позорить.

– Если ЭТО призвано соблазнять… – покрутилась я перед зеркалом во всю стену, отбрасывая за спину тяжелую копну золотистых волос, достигающих тонкой талии, – то у кого-то совершенно отсутствует чувство меры, вкуса, такта и воображение! Нужно срочно принять меры!

И я решительно направилась в гардеробную. Там меня постигло жуткое разочарование во всем человечестве, потому как в развалах дорогущего барахла не было ни одной приличной вещи. Совсем! Ни единой! Зато неприличных – целый мировой океан! Газ, органза, кружево, сетка, перья, стразы, блестки… Продолжать нужно? И заканчивалось все это безобразие на полметра ниже шеи и на метр выше колен.

– Если это одежда, то я Микки-Маус! – вконец обозлилась я и полезла на раскопки.

Первый раз мне повезло в залежах купальников. Среди бикини, мини-бикини, мини-мини-бикини и совсем уж лепестков на стратегически важные места мне – о радость! о счастье! – попался сплошной купальник.

Я зело возрадовалась, словно волею судьбы отрыла в песках Египта как минимум еще одного Тутанхамона… с золотым саркофагом в придачу.

Второй раз я пришла в восторг, когда среди тех штучек, призванных называться обувью (видимо, по чистому недоразумению!), отыскалась пара стильных греческих сандалий без двенадцатидюймовых каблуков, ноголомных танкеток, перьев, царапающихся страз размером с хороший булыжник и помпонов.

УР-РА-А!!!

Теперь мои раскопки ушли в недра парео и платков. Здесь долго копаться не пришлось, и вскоре я радостно сооружала тунику поверх сплошного купальника. Смотрелось если не стильно, то хотя бы прилично.

Следующим местом моего изыскательского досуга оказался широкий балкон, нависающий над ухоженным садом.

Перевесившись через перила, я путем несложных математических вычислений обнаружила, что меня и амуров заперли на втором этаже.

Под балконом простиралась роща из оливковых и кипарисовых деревьев.

– Это мне нравится! – поведала я себе, вися вниз головой.

– А мне нравится этот вид! – раздался сзади мужской голос.

Как пишут в женских романах: «Звук этого густого, сексуального голоса привел ее в замешательство и послал мириады иголочек по всему телу, оголяя нервные окончания», – да?

Просто урок анатомии какой-то! Так вот, на меня этот набор звуков оказал прямо противоположное влияние. Захотелось порвать и укусить.

– Ой! – подыграла я мужскому эго и, шустро развернувшись, выпрямилась, прижимая руки к груди, а попу к перилам.

На меня взирал с эдаким снисхождением великолепный образчик мужского шовинизма и эгоизма. Современный Геракл!

Темные, слегка вьющиеся волосы длиной до плеч зачесаны назад. Жгуче-черные, жестокие глаза под тяжелыми веками в тени густых длинных ресниц. Высокий рост, хорошая фигура. Словом, море мужского обаяния и воплощенного греха ростом шесть футов и три дюйма[1]. Тридцать два года. Холост. Грек. Никос Казидис.

Хм… Николаос… «победа народа»… Назвали небось в честь святого Николая…

Как же, как же! Плейбой, Казанова и бабник. Три в одном. Обширное либидо, гуляющее в разные стороны, но большей частью налево.

Я на Корфу.

– Привет! – сказало это воплощение вселенского соблазна и радостно улыбнулось всеми еще оставшимися зубами, посверкивая на солнце ровными рядами будущих зубных имплантов.

Я решила побыть сегодня ради разнообразия вежливой и тоже ощерилась в ответ. И, поверьте, я совершенно не виновата, если моя улыбка напоминала оскал некормленой гиены!

– Ну, милая, давай познакомимся поближе! – на английском радостно продолжил общение баловень судьбы. Бывший, но он об этом еще не знает!

Красавчик попытался приблизиться…

Я улыбнулась еще шире и, сделав немыслимый кульбит, перепрыгнула с балкона на оливу и быстро спустилась вниз, цепко и осторожно перемещаясь по хрупким колючим веткам и морщинистому стволу.

Древнегреческие легенды гласят: из оливы были сделаны те самые знаменитые палицы Геракла. У Гомера заостренной палкой из оливкового дерева Одиссей победил циклопа в одноименной поэме. Для меня же олива стала залогом моей будущей победы. Что сказать, символично.

– Стой, вернись! – заорал мигом потерявший большую часть спеси черноглазый мужчина.

И я называла Никоса Гераклом? Не права, каюсь. Он Геракакл.

– Сумасшедшая! – Глаза у мужика стали огромными. Просто чудеса безоперационной хирургии.

Как, птенчик?! Уже не «милая»?.. Быстро меня разжаловали!

– Немедленно вернись!

Угумс. Щас! Жди!

Я подмигнула растерянному мачо и резво поскакала в нужную сторону, прячась за кустами.

Отойдя на некоторое расстояние, провела рекогносцировку.

Итог: Божьей милостью меня занесло в окрестности не просто виллы, а шикарнейшего греческого поместья. Потому что на громадной территории в добрый десяток гектаров этих самых вилл было целых две, не считая вспомогательных построек. И обе – каменные домины немаленьких размеров.

Первая, так сказать, штаб-квартира – думается, имела площадь в полгектара, не меньше. Грубо обтесанный светлый камень, массивная кладка с декоративными вкраплениями кирпича, множество арок и удивительное изящество линий.