Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты здесь никого не знаешь? Сидишь и пьешь это жидкое пиво… Тебе грустно? — И тотчас же вторая женщина засмеялась, а вслед за нею и она. Килиан повернулся и некоторое время удивленно глядел на нее. В конце концов ему надоело молча смотреть на смеющуюся девушку и он вежливо улыбнулся. — А ты очень мил! — продолжала она, вызывающе поглядывая на него. — Ты мне что-то очень, очень напоминаешь. Хочешь, скажу, на кого ты похож?
— Я слушаю, — ответил он и кивнул головой, не подозревая, что за этим последует.
— Ты похож, — продолжала она, бросив быстрый взгляд на подругу, — на одну вещь, которая мне была дорога в детстве: на деревянную утку, которую я катала на красных колесиках, такую пеструю и смешную…
Она не закончила фразы, потому что вторая женщина, постарше, с волосами, выкрашенными в неопределенный цвет, расхохоталась, и тогда она, казавшаяся еще подростком, как бы заразившись весельем подруги, тоже засмеялась, продолжая смотреть на него так же вызывающе. Пока Килиан собирался ей что-нибудь ответить, подошел юноша, с которым она танцевала, и снова увел ее. Оставшись один на один с крашеной женщиной, Килиан хотел было что-то сказать, но та вдруг притворилась страшно занятой и напустила на себя такую серьезность, что он предпочел промолчать. Он попросил еще две бутылки пива. Было невыносимо жарко, неподвижный воздух, казалось, плыл какими-то раскаленными слоями, и Килиан испытывал неутолимую жажду, которую недостаточно холодное пиво только разжигало. Он выпил обе бутылки, хотел было заказать цуйки или еще чего-нибудь крепкого, но раздумал и собрался уходить. Как раз в этот момент Франчиска задала ему второй вопрос, столь же неожиданный, как и первый:
— Не хочешь потанцевать? Пригласи меня, и я соглашусь!
И Франчиска сделала левой рукой какой-то неопределенный грациозный жест. Другая женщина удивленно взглянула на нее и вновь непроизвольно расхохоталась. Килиан поднялся с подчеркнутой вежливостью, и она отправилась с ним танцевать, сохраняя на лице выражение милого удивления, словно в то время, пока они танцевали, подлинное ее существо оставалось за буфетом рядом с крашеной женщиной и хохотало до слез.
Выйдя из кабинета фельдшерицы, Килиан, не задерживаясь на заводе, отправился прямо домой и лег, намереваясь проспать до самого утра, чтобы несколькими часами сна восполнить три бессонные ночи, проведенные в беспрерывных заседаниях и за составлением квартального отчета, который затребовали с них дополнительно. Но около половины одиннадцатого его разбудил телефонный звонок. Это был Тома Бикэ, секретарь райкома. Потом не прошло и десяти минут, как позвонила Франчиска.
— Я в аптеке, — сказала она, — жду тебя, спускайся.
Килиан оделся и через несколько минут был внизу, у дежурной аптеки, помещавшейся на углу в том же доме, где он жил и где обычно Франчиска поджидала его. По привычке они направились пешком, обмениваясь на ходу незначительными фразами, к Парку Свободы, туда, где обычно бывали вдвоем с тех пор, как познакомились. Начиналась осень, в парке было немноголюдно. Всего несколько пар сидело, уединившись на скамейках в тени, из-за чего аллеи казались неестественно пустынными. Килиан и Франчиска представляли со стороны самую обычную парочку. Они шли медленно, но нетрудно было заметить, что они направлялись к какому-то определенному месту. На черно-зеленом фоне, освещенном многочисленными неподвижными и холодными фонарями, четко выделялись две фигуры, решительно двигавшиеся по середине аллеи. Килиан, довольно плотный мужчина, был одет в слишком широкий старый дождевик с пелериной, которая хлопала у него на плечах. Франчиска в поношенном плаще, полы которого она придерживала рукой, так что плащ плотно облегал ее чуть-чуть удлиненную фигуру, шла рядом с ним. Они медленно обогнули один из многочисленных маленьких заливчиков, которые образовывало искусственное озеро среди парка, прошли мимо «лебединого замка» (домика, покрытого черепицей, со множеством окон) и вышли к каменному мостику, переброшенному на крохотный островок среди озера, где возвышался минарет. Здесь на расстоянии метра от земли была натянута колючая проволока и висела табличка: «Проход воспрещен!» Франчиска легко переступила через это препятствие, Килиан же зацепился дождевиком за колючки проволоки и стал дергать полу, заставляя подпрыгивать дощечку, на которой было начертано запрещение. Франчиска быстро наклонилась и осторожно отцепила его дождевик.
— Это почти входит в программу наших прогулок, — сказала она, смеясь. — Нужно было бы снять табличку заранее, чтобы не нарушать общественный порядок.
— Скажи, пожалуйста, зачем ты позвонила мне? — спросил он раздраженно. — Я целую неделю пытался встретиться с тобой, и мне никак не удавалось. Сегодня же, когда я решил отоспаться…
Она вновь рассмеялась, сопровождая смех множеством жестов, которые скорее были свойственны девочке, чем женщине.
— Зачем я тебя позвала? — На мгновение она сделалась задумчивой. — Мне бы не нужно было тебе это говорить, пусть бы ты был, каким я хочу… Но я все-таки скажу тебе… — И она опять задумалась на несколько мгновений, хотя и знала заранее, что хочет сказать.
— Какое снисхождение! — произнес Килиан без