среди волков прекрасно знают.

И Маугли живёт среди щенков.

«Да. Жизнь идёт…»

Мальчишка подрастает.

Он ползает уже не хуже

всех волчат.

«Да. Жизнь идёт…»

Волчица понимает.

И в школу малышей

«волчонка» отдаёт.

Балу был рад, что Маугли остался,

хотя прибавил тот ему забот.

Волчице он немножечко поддался,

представив, как она всех за него порвёт.

Он ждал к себе чудесного волчонка,

учил его и в стае защищал.

Не баловал его, как балуют ребенка,

и правильным учил его словам.

Ух, тяжела ж была медвежья лапа,

когда воспитывал, медведь был строг.

Он мог и слабость дать почувствовать волчатам,

но Маугли обидеть он не мог.

Он с ним играл, как с глупым медвежонком.

Он с ним играл порой до темноты.

Так иногда он с нежностью вдруг обнимал ребёнка,

и Маугли вдруг видел в нём немного доброты.

Балу был стар. Но не был немощь.

Ворчал немного, как старик.

Но иногда в порыве нервном

в ворчании переходил на крик.

«Следи за ним, смотри за ним».

Ребёнка вождь усыновил!

Не думал я никак, что буду обучать чему-то человека.

И как детёнышу нору копать?

Нет у него когтей.

Без тёплой шубы зимой ему придётся замерзать…

Я говорю ему опять:

— Куда бежишь на двух ногах?

Беги на четвереньках,

на все четыре лапы встань за стаей и беги.

Но тут Багира из кустов

следит за обученьем…

Вот только не могу понять:

зачем пантера вдруг Маугли решила защищать?

Ведь я тут тренер,

мне виднее. (Балу)

Багира вышла из кустов.

Так к Маугли привыкла,

что каждый день к нему идёт,

подкрадываясь тихо.

— Ну что опять ворчишь, старик?

Всё Маугли пеняешь.

Как дети все, он — озорник.

Как ты не понимаешь?

Ведь он не волк, он человек.

Не лес его стихия.

Он должен жить как дети все,

а не копать коренья.

Он бегает на двух ногах.

Ну что ты заставляешь

его ходить на четырёх.

Как ты не понимаешь?

Пойдем со мной, малыш, играть

и лазить по деревьям.

Поверь: Балу нас не догнать,

мы убежать сумеем.

Медведь, пантера, человек

играются в лианах.

Устали все. Ведь день велик.

Уснули в чаще. Рано…

Вдруг глаз разведки засверкал

среди ветвей. Ох, зорко!

И стая ловких обезьян

похитила ребёнка.

— Проснись, Балу.

Проснись. Беда! (Багира)

Пантера вдруг очнулась. «Нет Маугли!»

Всё поняла и быстро встрепенулась:

— Похитили! А ты проспал!

Ты — старый лежебока.

Мартышки унесли от нас

несчастного ребёнка. (Багира)

— Куда несут его? Куда? (Балу)

— А я почём же знаю? (Багира)

— Найти бы нам скорее Каа,

охотника на стаю.

На стаю диких обезьян,

что быстро и так ловко

у нас с тобой средь бела дня

похитила ребёнка. (Балу)

— Бежим, бежим быстрей за Каа.

Найдём на них управу.

Уж он-то знает всё про них.

Бежим скорей к удаву. (Багира)

А стая диких обезьян

визжащею толпою

несёт ребёнка в старый храм,

разрушенный молвою.

В руины превратился храм,

что был людьми построен.

Теперь здесь царство обезьян,

что дружбы недостойны.

Мелькает солнце меж ветвей,

на скорости уносят

макаки Маугли в свой дом,

хоть он о том не просит.

Вдруг коршун закружил над ним.

Вмиг Маугли очнулся,

он вспомнил, как учил Балу.

И коршун встрепенулся.

— Одной мы крови, брат, с тобой. (Маугли)

— Охоты тебе доброй. (Коршун)

— Скажи, пожалуйста, Балу,

какой бежим дорогой. (Маугли)

Всё понял коршун в небесах.

Летит, следит за стаей.

Ну а медведь с пантерой вслед

бегут за сворой обезьяньей.

— Охоты доброй, мудрый Каа. (Балу)

— A-a? И тебе того же.

Вот отдыхаю я пока,

меняю свою кожу. (Каа)

— Я вижу всё, о мудрый Каа.

Жаль только, ты не знаешь,

как в джунглях кое-кто тебя

с издёвкой называет.

Скажи, Багира, те слова,

что глупые макаки

орут в кустах, в лесу, про Каа,

не ведая про страхи. (Балу)

— Они сказали: ты червяк,

покрытый жёлтой кожей.

И ползаешь ты кое-как,

беззубый, слабый, ложный.

Что нападаешь ты, как трус,

на жертву послабее.

И что ты не потянешь груз

козлёнка покрупнее. (Багира)

— Ты говоришь, что я червяк

для стаи бандерлогов?

Охоты доброй мне сейчас.

Голодный я для споров. (Каа)

— Быстрей, быстрей, бежим быстрей

за стаей бандерлогов.

Балу, от нас не отставай,

не потеряй дорогу.

Теперь скажи, о мудрый Каа,

где нам найти их стаю? (Багира)

— Как где найти? Что за вопрос?

А я почём же знаю?

Охочусь я всё на пути.

Всех я в лесу хватаю.

Тот, кто не спрятался — смотри.

Найду и поиграю. (Каа)

— А я-то думал ты знаток, –

Балу изрёк с укором.

— Не знаю я все их пути, –

ответил Каа с отпором.

Вдруг коршун в небе закричал:

— Я знаю, где ребёнок!

Я их недавно повстречал

в лесу на старых склонах.

Бегите, звери, в старый храм,

заброшенный людьми он.

Туда, где дом себе нашли

те, кто сейчас нужны вам.

— Хвала тебе, о зоркий глаз.

Тебя я не забуду.

Понадоблюсь? Зови скорей!

Я помогу, как другу.

Ведь он мой лучший ученик.

Он наш любимчик. Правда.

Хоть он порой и озорник,

но в нём видна отвага. (Балу)

Бежит Багира, за ней Каа

ползёт, не отставая.

Не ожидали быстроты

от старого удава?

Торопится Балу за ней,

но тяжело медведю.

Торопит он себя:

«Скорей. Боюсь, что не поспею…»

Но вот уже и старый храм,

забор пред ним высокий.

Пантера прыгнула вперёд.

Удав ползёт в обход к ней.

Как смело бьёт своих врагов

Багира без устали!

Но очень много их вокруг,

она одна. Без стаи…

Чтоб не достался ей опять

украденный ребёнок,

мартышки бросили его,

просунув в крышу дома.

И тут удав пред ними встал,

давя собой мартышек.

И вспомнили мгновенно все

рассказ простой без книжек.

В толпе макак людеобразных

беснуются, играются, хамят

и рядышком с удавом на корточках сидят.

Пока он спит в кустах,

решили сделать фото

про то, как побеждённый ими лежит удав.

Но только сам удав не знал,

закрыв глаза, он крепко спал.

Открыв глаза,

вы думаете: «Он ужаснулся!» –

Нет! Открыв глаза, он