– Но ведь есть же! – недоуменно вскинула она брови. – Это как?

– Ты меня спрашиваешь? – пожал я плечами. – А я думал, ты мне ответишь – как женщина.

– А твои жены знают, что ты… бесплоден?

– Нет, конечно!

– А-а, ну тогда все просто! – заулыбалась красавица. – Обычное дело! По статистике…

– Известна мне эта статистика! – отмахнулся я. – Меня другое волнует: они утверждают, что дети мои, и обижаются, если сомневаюсь. Как так можно?! Ведь в любви клянутся и не притворяются, в глаза смотрят и взгляда не отводят, деньги берут как должное – будто в своем праве! И никакой вины, словно совесть чиста! Да я бы со стыда сгорел!

– Ты это серьезно? – вытаращила Ленка накрашенные глаза. И вдруг, откинув назад очаровательную головку, звонко расхохоталась:

– Какая совесть?! Какая вина?! О чем ты?! И, главное, о ком?! Ой, не могу, ой, сейчас описаюсь! Давай-давай, Троглодит, маши кулаками! Зарабатывай деньги! Мужчина должен приносить пользу! Иначе зачем он?

– Мне бабы и даром дают, – обиженно буркнул я.

– Дают, дают, – кивнула Ленка успокаиваясь. – А нафига Святогорову проиграл?

– Хочу решить вопрос с Марь-Иванной, – солидно ответил я. – Только и всего.

– Это кто же такая?

– Да так, старушка – божий одуванчик. Ей деньги нужны на операцию, а взять негде. Теперь, пожалуй, хватит…

И тут на свет явилось емкое блюдо, прикрытое крышкой – мой заказ!

– Мясо будешь? – по-свойски спросил я ее.

– Человечинку? – ухмыльнулась Ленка. – Пожалуй, буду… Не объем?

– Только попробуй! Лучше нож попроси и вилку. Мне-то не надо, я руками ем.

– Ну, точно – троглодит. Где ты раздобыл эту старушку?

– Сменщица моя, – пробурчал я с набитым ртом. – Я ж в библиотеке работаю на полставки. А она – на вторые полставки. Подменяем друг друга.

– Не поняла… – распахнула дива глаза. – Где-где ты работаешь?!

– В библиотеке. Это такое место, где людям книжки выдают – почитать.

– Погоди, погоди… – На ее лице обозначилось полнейшее смятение. – Ты хочешь сказать, что Саня Троглодит – свирепое чудовище, победитель всех и вся – работает библиотекарем?!

– Ну, – самодовольно усмехнулся я и заглотил изрядный кусок полусырого мяса. – А раньше я преподавал историю в школе – в младших классах.

– Ты придуриваешься, Саня? – как-то жалобно, но с надеждой в голосе, спросила Ленка. – Придуриваешься или…

– Или! – твердо заявил я.

– Ты это перестань! – попросила она. – А то ведь влюблюсь…

* * *

В ранней юности я был маленьким, толстым и очень некрасивым мальчиком. Мама, папа и бабушка у меня были «ненастоящие» – они взяли меня из детского дома. Говорили, что у меня «врожденная аномалия», однако я ничем не хуже сверстников, просто другой. «Если хочешь быть как все, – говорили мне, – то недостатки свои надо скрывать, а достоинства развивать». Достоинства у меня, конечно, были.

Например, я хорошо учился – лишь по математике и физике у меня были четверки и тройки. Кроме того, я был очень сильным, но мне говорили, что драться нехорошо, а лучше заняться спортом. Я и занялся – сначала тяжелой атлетикой. Очень быстро я выполнил норматив на первый юношеский разряд, но потом вышла заминка – тренеры и медики не хотели допускать меня к серьезным соревнованиям. Тогда я обиделся, бросил возиться с «железом» и перешел в вольную борьбу. Однако история повторилась… А я уже не мог жить без пропахших потом спортзалов и снова сменил «специальность». И так много раз…

Я очень рано начал интересоваться девочками. Однако они даже не смеялись надо мной, они просто недоумевали: как такой уродец может на что-то претендовать?! От безысходности я шел в спортзал и, не надев перчаток, размочаливал вдрызг боксерскую грушу…

Наверное, у каждого подростка есть свой «мир детства» – мир снов и воспоминаний. У меня он тоже был, только какой-то странный. Я рассказывал о нем, и «родители» слушали очень внимательно. Они советовали больше ни с кем не делиться этим – наверное, это, фантазия, заместившая в памяти ребенка не очень приятную реальность.

Мои дни рождения всегда отмечались в узком кругу семьи без всякой помпы. Однако когда мне исполнилось семнадцать лет, «родители» пригласили несколько своих друзей и коллег. Получился не праздник, а расширенное заседание семейного совета. Вот тогда-то мне и объяснили, кто я есть на самом деле и откуда взялся. Не могу сказать, что это меня потрясло до глубины души – я и сам уже почти догадался…

Наш городок всегда считался элитным и закрытым – с КПП на всех въездах и выездах. Однако в нем был педагогический институт, в котором, как говорили, работают специалисты мирового уровня. Наверное, так оно и было на самом деле, но когда я учился на четвертом курсе, институт стал «университетом», а преподаватели начали увольняться один за другим. На пятом курсе я оказался почти сиротой: «бабушка» умерла, «мама» безнадежно повредилась рассудком во время какого-то рискованного эксперимента, а «отец» вышел на пенсию и глухо запил.

Настал день, когда окончательно выяснилось, что мою дипломную работу сразу зачесть как кандидатскую диссертацию невозможно – по чисто формальным причинам. Расстроенный, я пришел домой и застал там совершенно трезвого «отца» в компании нескольких близких друзей. Опять состоялся семейный совет, на котором мне сообщили несколько «паролей и явок», а я дал неформальную «подписку о неразглашении». В результате я вскоре оказался хозяином однокомнатной хрущевки в не самом плохом районе Москвы и начал самостоятельную жизнь.

Через три года работы в школе стало окончательно ясно, что я, пожалуй, просто учитель от Бога, но, при этом совершенно не способен переносить, когда мной помыкает начальство. После очередного скандала я уволился к чертовой матери и устроился в районную библиотеку.

Тут, в общем, было все хорошо, но платили чудовищно мало, а мне мучительно хотелось женской любви и свежего мяса. А еще меня манили спортзалы, татами и ринги…Я начал поиски.

Неожиданно быстро я получил предложение, от которого не стал отказываться. И дело пошло! Вскоре мной всерьез занялись продюсеры и имиджмейкеры. И вот миру явился свирепый, непобедимый и ужасный Саня Троглодит!

Ребята сработали грамотно – мне дали роль, играя которую, почти не нужно притворяться и гримироваться. Пришлось лишь вернуть рельеф заплывшей жирком мускулатуре и регулярно закрашивать проступающую седину.

Меня стали узнавать на улицах, а собачники специально собирались вдоль тропы, чтобы посмотреть, как я бегу свою утреннюю «пятерку» – босиком зимой и летом. А бегаю я, вообще-то, плохо…

Появились деньги – все больше и больше. При первой же возможности я купил подержанную «Шкоду» и сдал на права. Наконец-то я избавился от необходимости ходить пешком и ездить в общественном транспорте!